Как может брадобрей ехать на танке, стрелять во все стороны из пушки, во что-то попадать, чего-то давить своей мощью и ещё вернуться обратно живым и, кажется, здоровым?
Разве способен известный музыкальный критик ползать на животе через минное поле, чего-то разведать, захватывать, тыкать врага ножом – я не знаю, куда и зачем, – и быть как настоящий супермен? Разве это его дело, а не музыку в консерватории ушами слушать?
Разве может прекрасная дама тащить куда-то пулемёт, а другая ленты и лёжа на своих прелестных формах куда-то вместе строчить? И это, я скажу вам, такое зрелище, что если глядеть сзади на эти форменные колыхания, то хочется сразу сдаться без боя. Но совсем не хочется смотреть на это спереди, потому что они не шутят, а попадают в самое яблочко!
И тут хочется сказать: или этого не может быть или я чего-то не понимаю!
Но это есть! И те босяки, собранные по миру, как по нитке, создали небольшое, но своё государство и теперь не хотят его никому отдавать. И ничего с ними не поделать. Хотя многим хочется.
И те уважаемые счетоводы, которые раньше сидели в конторках на стульях, перестали считать на счётах и арифмометрах и теперь возятся с врагами, выпытывая у них в застенках про их коварные замыслы. И разгадывают их опасные планы. И говорят, что они делают это так же хорошо, как квартальный баланс.
– Мне не нравится, что у нас ничего не происходит.
– А что у нас должно происходить?
– У нас должны происходить беды. У нас должны взрываться мины и бомбы. А они не взрываются!
– Зачем желать беды своим соотечественникам? Когда нет взрывов – это большая радость.
– Я не желаю никому бед, но я хочу понять, почему их не стало. Затишье бывает только перед бурей. Долгое затишье – перед большой бурей. Это затишье длится долго. Я опасаюсь большой бури, которая страшнее маленьких взрывов. Я посмотрел сводки. Раньше нас убивали каждую неделю. Теперь не убивают уже несколько месяцев. Почему? Мы победили всех врагов?
– Боюсь, нет.
– Тогда что случилось?.. Я не верю в миролюбие наших противников. Они не станут нашими мирными соседями. Разве могут ужиться в одной квартире такие разные жильцы? Разве ты такое слышал? Разве не скандалят соседи за свет в туалете и мусор в общем коридоре и не льют керосин в чужие кастрюли? А это – не квартира. Я не верю в мир во всем мире. Поэтому я хочу понять, почему наступила тишина… Тишина на фронте – это признак скорого наступления. Я воевал, я слышал такую тишину. Я не хочу такой тишины. От неё потом глохнешь. Нужно провести тщательный анализ по событиям у наших соседей. Это не хорошо подглядывать в замочные скважины, но эти двери ведут к нам. И если они откроются без нашего разрешения, то станет плохо всем. Мы должны знать, что происходит у наших соседей, кто с кем живёт, кто против кого дружит, кто за наше здравие пьёт, а кто по нашу душу ножи точит. На то мы здесь и поставлены. И если что-то в этом мире меняется и даже в лучшую сторону, мы не должны расслабляться и возносить хвалу господу. Мы должны спросить