И тут рядом с ней появился этот несносный Мартынов. Зубоскал и острослов, он немо смотрел на неё тоскующим взглядом. Эти мартыновские взгляды внесли дискомфорт в её душу. Она вдруг с отчаянием поняла, что пока рядом Мартынов, ни с кем, ни с Леклерком, ни с кем иным, не сможет спокойно насладиться жизнью. Если бы ещё он хоть что-нибудь говорил, нет – только молча смотрел на неё, а когда она отвечала сердитым колючим взглядом, молча вздыхал и отворачивался. На следующий день всё начиналось сначала.
– Вчера ещё этот привязался – червяк засушенный, добродетель ходячая – Питер Хайнелайнен. Это ж надо, какой слог! «То что, само собой разумеется, где-нибудь на средиземноморском пляже, не совсем уместно в тесном мирке поискового звездолёта с неизвестной длительностью полёта и несбалансированным соотношением полов. Тем более что ваше поведение не совсем безразлично ни Мартынову, ни Леклерку». Если бы это не к ней относилось, она бы от такой речи хохотала до упаду. Это ж надо такое выдать! Да они что, созревающие юнцы, и у них теперь начнутся комплексы и гормональные сдвиги?
Всё из-за того, что она в почти обнажённом виде вместе с Леклерком, Титовым и Мартыновым принимала ультрафиолет. Неужели она виновата, что они вслед за ней приволоклись? Она в солярий первая пришла, а когда они появились, вообще-то хотела прикрыться, но потом решила, что если после их прихода начнёт одеваться, ребята могут обидеться. Подумают, что она им не доверяет и вообще, за каких-то маньяков принимает.
И какое этому Хайнелайнену до всего дело?
Виола, как почти все на звездолёте, за исключением Командира, его заместителя по экспедиции Армена Фуше и врача Энтони Битова, не знала, что специалист по контакту Питер Хайнелайнен является ещё и корабельным психологом. И именно благодаря ему – червяку засушенному – в кают-компании частенько звучал беззаботный смех.
– Ну, чего ты? Обиделась, что ли? – Клэр тронула подругу за круглое колено. – Я же шутя.
– А, ерунда, не переживай, – Виола тряхнула головой, разметав волосы. – Это я так.
Подруги помолчали, Виола, повернувшись к Клэр, сказала, с улыбкой глядя на девушку:
– Знаешь, я в первые дни тебя невзлюбила, тогда ещё, перед первым прыжком. Вот думаю – мымра засушенная, и с такой в одной каюте весь полёт маяться. Хуже нет, когда на корабле кто-то шуток не понимает, только скрипит и тоску на всех наводит. – Виола втянула внутрь щёки, свела к переносице глаза и произнесла противным голосом, кому-то подражая: – Ме-ме-ме!
Клэр посмотрела на неё, и подруги весело захохотали.
– А ты много уже налетала? – спросила Клэр с лёгкой завистью.
– Всего в космосе больше двух лет, –