Писк прекратился, наступила тишина.
Я вдохнула и открыла глаза. Кругом плавал красный туман. Руки казались чугунными.
– Леночка, доченька, ты меня слышишь? – спросил голос отца. – Не пытайся говорить, просто сожми мне руку.
Пальцы никак не хотели шевелиться. Но, видимо, что-то у меня получилось. Рядом снова зазвучали причитания.
– Господи, это чудо! Дорогая, как ты нас напугала. – Это мама – узнала я.
– Сделайте вдох, я вытащу трубку, – оживился женский голос.
По щеке что-то скользнуло. В груди возник невыносимый огонь. Но, лишь когда наружу прорвались рыдания, я поняла, что это. Боль! Невыносимая, сжигающая. Я больше никогда не увижу Анри. Никогда! Слёзы душили, а вокруг была суета, меня успокаивали сразу несколько человек. Мамин голос вторил моим рыданиям.
– Леночка, уже всё позади, ты поправишься. Не плачь, дорогая.
Мне было всё равно: плохо или хорошо. Хотелось, чтобы от меня отстали, оставили одну с невыносимым горем. В голове всё ещё звучал голос Анри. «Прости, я должен…»
Я больше не услышу его, теперь он только моё воспоминание. Эта авария искалечила не только моё тело, но и мою душу!
Я не могла успокоиться. Рыдала, выла. Пытаясь поднять руки, путалась в проводах. И, наверное, чтобы прекратить это, мне ввели успокоительное.
Пробуждение не принесло желаемого облегчения. В груди по-прежнему ныло. Слёзы снова и снова наворачивались на глаза. Лекарство вновь затуманило сознание, и я уже не понимала, что реально, а что нет. И снова площадь, слёзы в глазах Анри, затягивающая меня чернота. Сознание металось в истерике. Чернота перерастала в дракона, он тащит меня на дно озера, и я кричала, звала Анри. Он стоял на краю выступа, смотрел, как меня поглощает вода. Серафима, склонившись надо мной, вытирала лоб, пела песню. Пытаясь поймать её руку, я натыкалась на вещи. Руки тяжелели. И опять темнота…
Сколько времени прошло, не знаю. За окном было темно, когда прояснилось сознание, и я смогла нормально думать.
В углу комнаты на диване сидел отец.
– Папа, – просипела я. Он не услышал.
Я попробовала сесть, но голова закружилась. В горле пересохло, даже глотать было трудно.
– Папа! – собравшись с силами, крикнула я.
На этот раз он поднял голову, и быстро подошёл ко мне.
– Наконец-то ты пришла в себя. – Он взял меня за руку, поправил волосы, заботливо убрав прядку со лба.
– Я что-то пропустила? – Меня насторожила его фраза.
– Ты говорила такие вещи… Врачи думали, после комы ты, как бы это сказать…
– Да уже говори как есть – сошла с ума! – возмутилась я.
– Не обижайся, но это так и выглядело. – Он налил в стакан воды, протянул мне. С жадностью выпив всё, я посмотрела на него.
– Сколько я пролежала в коме?
– Десять дней. Сначала ещё была надежда. Потом врачи сказали… твой мозг