– Нет-нет, – вся вспыхнув, произнесла Кира Дергунова, делая «страшные глаза» по адресу Бельской, – этого мы не можем вам сказать, ни за что не можем…
– Ну, коли ни за что не можете – так и не надо-те! – умиротворяюще произнес учитель. – Займемся-ка лучше нашим хозяйством, пока не ушло время!
И, взяв мелок в руки, он подошел к доске и стал объяснять урок по геометрии к следующему разу.
В ту же минуту на мой пюпитр упала сложенная бумажка.
Я быстро развернула ее и прочла:
«Сегодня за обедом щи, котлеты с горошком и миндальное пирожное. Кто хочет меняться: пирожное на котлету? Пересылай дальше».
Я сразу узнала Маню Иванову, автора записки, которая не могла часу прожить без разных «съедобных» расчетов и соображений. Покачав отрицательно головою по адресу сидевшей неподалеку Мани, я сложила записку и перебросила ее дальше.
В то время как близорукая Мухина, или Мушка, маленькая близорукая брюнетка, сидевшая на первой скамейке, разбирала Манины каракульки, поднеся их к самому носу, Вацель окончил объяснение теоремы, положил мелок, которым писал на доске, обратно на кафедру и осторожно, на цыпочках подобрался к Мушке.
– Мушка, спрячь, спрячь записку! – зашептали ей со всех сторон ее доброжелательницы.
Но было уже поздно. Еще секунда – и злополучная записка очутилась в руках дяди Гри-Гри.
С невозмутимым хладнокровием он громко прочел классу, умышленно растягивая слова, в то время как обе девочки, и Маня и Мушка, сидели красные, как пионы, от стыда и смущения.
– Вот так фунт!.. – комически развел он руками. – Я думал – это они теорему решали, а они… щи с кашей… котлеты!.. Да еще мена… Бр! бр!.. Ай да синьорины мои воздушные! И не стыдно вам за уроками-то хозяйничать? Ведь математика дама важная и требует к себе почтения и внимания! Ведь вы уже теперь, так сказать, синьорины великовозрастные, и, следовательно, хозяйственные дела побоку надо. Госпожа Иванова, хозяюшка вы моя несравненная, – тем же тоном шутливого негодования обратился он к алевшей, как зарево, Мане по окончании урока, – приятного вам аппетита от души желаю!
– Вот, душка, опростоволосилась-то! – сокрушенно закачала головою Миля Корбина, подсаживаясь к пострадавшей Мане, лишь только дядя Гри-Гри ушел из класса.
– Ну вот еще! – лихо тряхнув своей черноволосой головкой, вскричала Кира. – Что ж тут такого! Хотя мы и воздушные создания, но питаться одним лунным светом и запахом фиалок не можем.
– Mesdam'очки, француз не придет, и Maman прислала сказать, что в свободные часы будет гулянье, пока хорошая погода! – пулей влетая в класс, заявила запыхавшаяся и красная как рак Хованская.
– Ура! – закричала не своим голосом Дергунова, и в тот же миг сразу оселась под строгим, уничтожающим взглядом вошедшей Арно.
– Taisez vous donc, Дергунова! – вскричала она вне себя от гнева. – Рядом урок физики, а вы кричите, как уличная девчонка!
– Вот