Мадмуазель
Ты так мечтаешь жить богато и красиво,
На завтрак крабы, а на ужин бланманже.
А я сегодня был с тобой всю ночь счастливым.
К чему Диор, когда такое неглиже?
Ты говорила по-французски так свободно.
Ты мне шептала: «Се ля ви, пардон, мерси»…
Но мне свозить тебя в Париж не по доходам,
Коплю я деньги, чтоб сказать, поймав такси:
«Мадмуазель, карета у подъезда!
Мадмуазель, поехали со мной.
А ваших глаз неведомая бездна
Меня влечет своею глубиной.
Мадмуазель, позвольте вашу руку,
Вы так тонки, вы юная газель.
Я даже час не выдержу разлуку,
Не уходите в ночь, мадмуазель!»
Ты что Людовиком мне голову морочишь?
Вы разминулись с ним немножечко в веках,
И королем твоим был я сегодня ночью,
И всех людовиков оставил в дураках.
Закрой глаза, давай взлетим с тобой на небо,
Два нежных ангела средь белых облаков…
Я никогда еще таким счастливым не был,
Я для тебя на все, любовь моя, готов.
Она любила вишни
Она любила вишни,
А я ее любил.
Но это было лишним,
Я ей не нужен был.
Она косила взгляды
Совсем не на меня.
Отравлен этим ядом,
Я жил, судьбу кляня.
А время летнее,
Погода лунная,
И безответная
Любовь безумная,
Тарелка, полная
Вишневых косточек,
И песня модная
Из летних форточек.
Ложилась ночь на крыши,
Катился диск луны.
Любительница вишни
С другим смотрела сны.
Был этим грустным летом
Я сам себе не рад.
Один встречать рассветы
Ходил в вишневый сад.
Ложился снег неслышно
На вишни в декабре.
И ждали лета вишни
В блестящем серебре.
И в зимнем настроенье
Я тоже лета жду,
Вишневое цветенье
Бывает раз в году.
Сапожник Фимка
Фимка парень был кудрявый,
Починить сапог дырявый
Было Фимке парой пустяков.
Он сапожник был умелый,
И любил он это дело,
Но была еще сильней любовь.
Только музыку услышит,
Подлетал он выше крыши,
Рисовал ногами кренделя.
Фимка забывал про гвозди,
А в глазах горели звезды,
И качалась пьяная земля.
Проходили люди мимо
И кричали: – Браво, Фима!
Ой, ты, Фима, жук, ты, Фима, бог!
Ты же нас лишил покоя,
Выкаблучивать такое!
Фимка, у тебя ж не десять ног.
Полюбил наш Фимка Дору,
Третья дверь по коридору,
И крутые кудри по плечам.
Он чинил ее сапожки
И вздыхал: – Ах, Дора, крошка!
Я