Длинные зимние ночи выпустили на волю злые вьюги и метели, которые загнали веселящуюся детвору по домам, но и они постепенно сдавались под лучами осмелевшего солнышка. Сосульки, свисающие с крыш, удлинялись вместе с погожими деньками. Веселей зачирикали воробьи. Малышка, её малышка, стала всё активнее подавать признаки жизни. Иногда она легонько гладила мамочку изнутри, а последнее время всё чаще дергала ножкой и пинала нежно поглаживающую живот мамину ладонь. Она быстро росла. Всё тревожнее становились взгляды достопочтенной Шайды, украдкой бросаемые ей на раздавшуюся фигуру младшей дочери, которая, как ей казалось незаметно, продолжала играть с тряпичной куклой, давным-давно сшитой для неё старшей сестрой.
Весенние прогалинки уверенно увеличивались с каждым тёплым днём, рыхлый тёмный снег стыдливо прятался под разлапистые ели в лесу. Неугомонная детвора снова выбежала на деревенские улочки и с азартом запускала наперегонки деревянные кораблики из щепочек. А живот Ростани всё рос.
– Счастливица ты, Роси! – убеждала её подруга. – Наверное, родишь сразу двоих. Уж хоть одна из них обязательно будет девочка! Ой, Роси, а если ещё и мальчик будет, ты его оставишь себе или сразу отдашь няне в детинец?
– Лиззи, ну как можно отдать своего ребёночка кому-то?! Конечно, оставлю себе!
– Как можно, как можно. Всё равно придётся отдавать отцу! Лучше уж и не привыкать!
– Я уже привыкла, Лиззи, – вздохнула Ростани.
***
Майская гроза азартно смывала с Залесья остатки зимней спячки. Покидавшись ветвистыми молниями, к вечеру она ушла на запад, оставив после себя весёлый дождь, изредка подбадривая его грозным погромыхиванием за облаками. Ростани уже давно не ходила помогать няне в детинец, и поэтому, управившись с лёгкой работой по дому и ещё раз полюбовавшись на приданое младенчика, она пораньше легла спать. За окном шуршал трудяга-дождь, напевая ей ласковую колыбельную, но девушке не спалось. Она тяжело ворочалась с боку на бок, помогая животу руками и никак не находя ему места. Живот ныл и ныл. Затем добавилась тупая боль. Роси хотела позвать мать, но боль прошла. Она попыталась свернуться калачиком, полежала так, боль то возвращалась, то отпускала, с каждым разом всё усиливаясь.
Только девушке удавалось заснуть, как злая боль вырывала её из сна. За окном старательно заливался слезами дождь. А Ростани уже большая, она не заплачет, вот родит свою малышку и будет поцелуями осушать её слёзки. На кухне загремела кастрюлями мать.
– Мама! – решилась позвать Роси.
– Что, доченька? – Шайда вошла, вытирая руки белой тряпицей. – Ох! Началось?!
Мать подошла к кровати, осторожно