Сентябрь меж тем подошел к концу, зарядили дожди, листья кленов покраснели и начали опадать. Однако Иван все равно шел на улицу. Маша подарила ему зонт, красивый, дорогой, черный с перламутровой тростью, и он часами прогуливался по аллее, топча ботинками золотисто-багряную листву и разглядывая покрытое тучами небо. Для тех же моментов, когда дождь переставал, Иван облюбовал скамейку недалеко от своего корпуса, крепкую, недавно выкрашенную в зеленый цвет. Это была та самая скамейка, на которой они когда-то сидели с Серегой. Теперь Иван сидел тут один и с интересом наблюдал за жизнью больницы. Мимо проходили больные, особенно много их было почему-то из травматологии – все в гипсах и повязках, с костылями и палками. Днем в обед пробегала стайка симпатичных медсестер, и Иван даже запомнил некоторых по именам. Ближе к вечеру по аллее шли врачи, закончившие дежурство. Они направлялись к стоянке, где были припаркованы их автомобили. Постепенно Иван привык к своему занятию, оно было для него сродни кино и здорово отвлекало от тягостных мыслей…
А потом неожиданно наступило бабье лето. Дожди прекратились, на небе не было ни единого облачка, клены приосанились и передумали терять листву. В один из таких дней к Ивану пришла Маша, и они долго сидели на скамейке, говорили обо всем – о Нине, о Юльке, о Машином детстве.
– Ты только не спеши уезжать, – попросил ее Иван. – Побудь еще немного. Потом ведь неизвестно, когда сподобишься.
– Я не уезжаю, – успокоила его Маша. – Дождусь, пока тебя выпишут.
При мысли о выписке и возвращении в пустую квартиру Ивану снова стало тоскливо. Маша ушла, а он продолжал сидеть на скамейке, и в голове у него были невеселые мысли…
– У вас не занято? – Приятный женский голос вывел его из раздумья.
Иван поднял глаза – прямо перед ним стояла женщина, примерно его ровесница или чуть младше. Она была одета в длинный цветастый халат, поверх него – небрежно наброшенная куртка, на ногах уличные туфли без каблука. Лицо у женщины было миловидным, но бледным, под глазами тени, а сами глаза редкого зеленого цвета. Все это Иван успел рассмотреть в одно мгновение, так как незнакомка стояла совсем близко.
– Садитесь, конечно. – Он на всякий случай подвинулся, хотя сидел и так с краю.
Женщина села, закинув ногу на ногу и уронив на колени изящные худые руки с длинными, красивыми и хрупкими пальцами.
– Гуляете? – спросила она Ивана чуть погодя.
– Да, сижу вот.
Он ощущал неловкость и одновременно какое-то странное возбуждение. Незнакомка была явно интересной внешне, в ней чувствовались порода и шарм. Этого никогда не было в Нине, хорошенькой от природы, но простоватой, курносой и широкоскулой. Иван боялся таких женщин, они были ему непонятны и вызывали