На кухне сделалось тихо.
Был поздний вечер. Час назад закрылась дверь за ментами, проводившими следственные действия долго и дотошно. В конце концов Аспирин подписал протокол и получил разрешение затереть наконец кровь на полу собственной квартиры. Убирать вызвалась Алена; она работала тряпкой молча и умело. Прихожая и гостиная понемногу теряли сходство с мясницкой. Ковер Аспирин скатал и вынес в коридор. Не знал, что делать с диваном, но Алена ухитрилась снять чехлы с диванных подушек и затолкать их в стиральную машину. Машина, получив задание на долгую стирку, катала и пережевывала красные тряпки, выполаскивала и снова принималась жевать. Все равно придется выбросить, думал Аспирин, слушая приглушенное хлюпанье пены.
– А я так устала, что даже радоваться как следует не могу, – пробормотала Алена.
Аспирин выудил пельмени из кипящего бульона. Нашел в холодильнике масло, уронил желтый ломтик поверх исходящих паром пельменных тушек:
– Ешь.
– Спасибо, – у нее дрожали ноздри, она в самом деле была очень голодна. – А ты?
– А меня тошнит, – сообщил он.
Алена не стала задавать вопросов. Склонилась над тарелкой, принялась сперва дуть изо всех сил, а потом есть. Полтора десятка пельменей исчезли, не успев как следует остынуть.
– Ты крови совсем не боишься? – вполголоса спросил Аспирин.
Девчонка помотала головой.
– Почему? – Аспирин уперся в стол локтями.
– Потому что я совсем не боюсь смерти, – спокойно отозвалась Алена. – А ты что подумал?
Аспирин молчал минуты три. Алена успела отрезать себе ломоть хлеба и начисто вылизать тарелку.
– А я что, боюсь? – спросил он наконец совсем тихо.
– Конечно, – Алена откинулась на спинку стула, блаженно перевела дыхание. – Ты боишься. Здесь все боятся. Почти все. Все знают, что умрут.
– А ты?
– А я не умру, – Алена улыбнулась. – Я знаю, что все живые. Все живое. И смерти нет. Нигде.
– Кто тебе такое сказал? Расскажи мне подробнее… Почему ты говоришь – «здесь»? Может, вы… там, со своими… товарищами… ждете конца света? И перехода в иной мир?
Алена больше не улыбалась. Взяла тарелку, отнесла к раковине, потом вернулась и смахнула со стола крошки.
– Там у тебя диски, – сказала, откручивая горячий кран. – Я, когда убирала, видела… Ты много слушаешь музыку?
– На вопросы старших надо отвечать, – сообщил Аспирин. – Не увиливай. Кто этот твой… «не человек»? Сэнсей? Учитель? Наставник? И что у него за право – отпускать тебя или не отпускать? И на каком, черт возьми, языке вы говорили?
Алена вымыла тарелку. Сняла с полки баночку меда, поставила на стол:
– Я сейчас Мишутку принесу…
– Не смей! – рявкнул Аспирин.
Алена остановилась в дверях:
– Что?
– Он