– Вы вернулись на «Каллиопе»?
– Нет. – Капитан Джонс проходит мимо него в прихожую. – Я же все объяснил в письме.
– Я не получал никакого письма… и вообще ни единой весточки от вас с прошлого января, когда вы отплыли из Лондона.
Капитан снимает фуражку. Ношу свою он без труда держит одной рукой: куль небольшой и явно легкий.
– Доброго вам вечера, юная барышня, – говорит он Сьюки.
Реверанс у девочки выходит не самый изящный, попросту неуклюжий, хотя она часто репетирует его перед старым зеркалом с облезшей амальгамой, которое висит над камином. Удрученная, она долго молчит, как несмышленое дитя, плотно сжав губы и широко раскрыв глаза. Потом наконец лепечет:
– Вам надобно выпить чаю.
– Пива, – поправляет мистер Хэнкок, чувствуя себя жестоким. – И вели Бригитте подать кусок говядины, да побольше.
Сьюки поспешно уходит в кухню, потупив голову.
«Если корабль затонул, – думает мистер Хэнкок, – значит ее отец потерял пятьсот фунтов, которые вложил в дело. Что скажет Эстер?»
Взмахом руки он приглашает капитана Джонса проследовать в кабинет и запоздало вспоминает, что свечи-то там потушены. Он очень хочет быть любезным хозяином, но в плотном, войлочном мраке кабинета у него перво-наперво вырывается вопрос:
– Где мой корабль?
– Провалиться мне на месте, если я знаю. Нельзя ли немного света?
Мистер Хэнкок дрожащими руками зажигает свечи на большом письменном столе.
– А что с грузом?
– Груза я не брал. – С протяжным стоном облегчения капитан Джонс опускается в кресло. – Я же сообщил вам в письме.
Но никакого письма не приходило! Мистер Хэнкок весь внутренне цепенеет – вероятно, и наружно тоже, ибо капитан Джонс настойчиво подсказывает:
– Письмо. Отправленное мной с «Розалией», отбывшей с Макао вскорости после моего прибытия туда.
– «Розалия» затонула, со всей командой.
– А. Значит, вы ничего не знаете.
С минуту они сидят молча, капитан Джонс набивает трубку. Когда он затягивается, вспыхивает красноватый огонек, в слабом свете которого все морщины и складки на его нахмуренном лице кажутся глубже и резче, залитые чернотой. В тишине слышно, как он причмокивает губами, посасывая черенок, как размеренно тикают часы, как поскрипывает и потрескивает старый дом, пытаясь устроиться поудобнее. Парусиновый куль лежит у капитана Джонса на коленях.
– Я продал ваш корабль, сэр, – наконец говорит он.
Внутренности у мистера Хэнкока враз словно разжижаются. На ладонях выступает холодный пот. «Я доверяю этому человеку, – напоминает он себе. – Он мой торговый агент. Он делит со мной прибыль. И действует только в моих интересах».
– По веской причине, – продолжает капитан Джонс. – Мне подвернулась редчайшая диковина, но у меня не хватало на нее денег. Вы всегда