– Ну так как? – спросила я ее еще раз. – Давала ты ему ключи?
Людочка неопределенно пожала плечами. Неопределенность была ее привычным состоянием. И я ее уже начала воспринимать как нечто неопределенное. Не имеющее четких границ, расплывчатое.
Валентин Петрович в это время сделал привычное, очевидно, для себя движение головой, как бы освобождая шею от слишком тугого воротника. Могу поспорить, что чувствовал он себя как полный идиот – со сползающими на колени брюками и связанными за спиной руками. Так чувствовал бы себя любой в его положении.
– Да развяжите же меня наконец. – Он, вероятно, почувствовал, что ситуация позволяет прибавить возмущения в голосе. И, конечно, прибавил. Но мне послышались в его голосе театральные нотки.
Людочка взглянула на меня. Я кивнула. Она развязала ему руки.
Он вскочил и прежде всего вынужден был ухватиться за брюки.
– Если мы выяснили наконец это досадное недоразумение, – затараторил он, – позвольте удалиться. Столько дел, столько дел…
Он направился к двери.
– Ключи-то вы нам оставьте, – остановила я его уже на пороге.
– Ах да, конечно, конечно… – Он даже не уточнил у Людочки, имею ли я право так по-хозяйски распоряжаться в ее квартире. Видно, первое знакомство со мной создало у него правильное впечатление о моих правах.
Валентин Петрович пошарил по карманам спадающих брюк и выудил из них большую связку ключей, снял с нее связочку поменьше и протянул нам.
– Пожалуйста, пожалуйста, – бормотал он при этом. Было заметно, что ему хочется побыстрее исчезнуть из нашего поля зрения.
– Постойте! Кто конкретно из соседей сообщил о запахе газа?
Мне вдруг показалось существенно важным уточнить это, поскольку пахло-то совсем не газом. Чем угодно, только не газом.
– Сосед снизу, Федор Степанович. Он, кстати, еще раз насчет потолков напомнил…
– Вот это уж сейчас совсем некстати, Валентин Петрович. – Людочка подняла с пола его ремень и сунула ему в руки. – Идите, идите… Валентин Петрович. Мы потом с вами об этом поговорим.
Она пошла выпроваживать его из квартиры. Мы со Светкой остались вдвоем.
ГЛАВА 3
Я посмотрела на нее и укоризненно-осуждающе покачала головой.
– Где ты ее раскопала?
Светка сразу же кинулась защищаться. Разве может она признать свою ошибку?
– А что? Ты посмотри на нее хорошенько. Внимательно посмотри. Она очень интересная. Непосредственная. И живая. В ней душа сохранилась, не умерла еще… Уж ты-то могла бы и понять.
– Ну хорошо, хорошо, только объясни мне, ради бога, почему она столько врет? Ведь ни одному ее слову нельзя верить.
– Не знаю, Танюш. Но мне кажется, что это не так уж и страшно…
– Для чего не страшно? Для ваших с нею отношений? Наверное, не страшно… Но как я-то буду спасать ее жизнь? Ведь ты меня для этого в Тарасов притащила? Как мне работать, когда каждое ее слово нужно трижды проверить и перепроверить, прежде чем принимать