И мне это нравится!
Это стоило того, чтобы проникнуть в дом и стащить паспорт без разрешения.
Аттикус Пэттон выкрикивает слова, словно хочет, чтобы его услышал весь штат Техас… и Мексика тоже. Я наблюдала за слэмом со стороны, но потом решила присоединиться к веселью. Дома я изображаю идеальную дочь. Здесь я могу быть кем угодно. Меня мотает туда-сюда в хаосе, но я чувствую себя более свободной и дикой.
Пока меня не останавливает железная хватка на талии. Внезапно меня вытаскивает из круга какой-то придурок с твердыми, словно камень, бицепсами и широкой грудью.
Что за…
Когда он ставит меня на ноги, я разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с самыми голубыми глазами, которые когда-либо видела. На его идеально высеченном лице играет самодовольная улыбка. Неужели он думает, что, раз он симпатичный, то может таскать меня, как какую-то тряпичную куклу?
Он наклоняется и громко говорит:
– Можешь поблагодарить меня потом.
Поблагодарить его?
– За что? – Я пытаюсь перекричать музыку.
– За твое спасение.
С губ срывается смешок. Мое спасение? Он что, шутит? Это меня так раздражает, что первым делом мне хочется сделать ему выговор на моем родном языке.
– Меня не надо спасать, pendejo! – объявляю я, и раздражение просачивается в мой голос. – Я могу о себе позаботиться, мистер Америка.
Он просто стоит, застыв на месте.
Не желая пропускать веселье, я проталкиваюсь мимо него и снова бросаюсь в слэм. Аттикус исполняет следующую песню, ту, что восхваляет уникальность, – «Это я».
«Это я, я не стану меняться ради тебя.
Принимай меня таким, как я есть, или я найду кого-то другого».
Пока меня кидает из стороны в сторону, весь стресс, который я недавно испытывала, каким-то образом улетучивается. Стресс из-за давления родителей, чтобы я приняла правильное решение по поводу моего будущего; стресс, потому что я не уверена, смогу ли соответствовать их ожиданиям; стресс, потому что я хочу помочь облегчить их боль из-за потери Лукаса.
Внезапно они начинают петь «Одну ночь безумия». Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, каково было сидеть в машине с братом. Я помню, что он всегда стучал по панели, словно играл на барабанах и уговаривал меня делать то же самое. Между песнями он рассказывал мне про свои надежды и мечты стать доктором. Он хотел помогать тем, кто не мог помочь себе. Я взяла на себя эту роль после его смерти.
«Хватило одной ночи безумия.
Ты украла мою душу одним лишь взглядом».
Когда песня заканчивается, я ухожу из слэма и направляюсь к бару.
– Эй, – окликает меня чудаковатый парень с короткострижеными волосами и круглым лицом. – Этот концерт – потрясающий!
– Да, – соглашаюсь я.
Он наклоняется.
– Меня зовут Скайлер, – кричит он мне на ухо так громко, что моя барабанная перепонка начинает дрожать. У него короткие ноги, и своим коренастым телосложением он напоминает мне персонажа из мультиков.
– Я