Шекспир курит в сторонке. Дарья Донцова

помогали ему обманывать Зою Владимировну, – упрекнула я экономку.

      – Имеете в виду подвенечное платье? – протянула Маргарита.

      – И драгоценности, которые оказались красивой бижутерией, – дополнила я.

      Рита не смутилась.

      – В камнях я не разбираюсь, если блестят красиво, значит, настоящие. Я их аккуратно чистила и к хозяйке с дурными беседами не лезла. Бриллиант, не бриллиант! Не мной куплено, не мне подарено, не мне и язык распускать. А про платье! Борис Олегович меня попросил, я сказала, как он велел. Кому от этого плохо? Висела тряпка без дела. Зоя Владимировна в ту гардеробную не заглядывала, забыла про наряд. Да и не ее он!

      Тут Маргарита живо захлопнула рот.

      – А чей? – тут же уцепилась я за нитку.

      – Не знаю, – сердито отмахнулась экономка и добавила: – Из магазина его доставили, на штанге. Я ее в спальню новобрачной вкатила и ушла. Новое совсем было.

      – Но не ее? – спросила я. – Что вас натолкнуло на мысль о принадлежности подвенечного наряда другой даме?

      – Ничего, – отрубила Рита.

      – Вы, похоже, любили Бориса Олеговича, – вздохнула я.

      Маргарита расслабилась.

      – Кого ни спросишь, все его обожали. Надеюсь, на небесах Господь его сразу в рай определил. Я за него молебен заказала, записочку об упокое души подала.

      – Ходите в церковь? – обрадовалась я.

      Маргарита подняла голову.

      – Как православный человек, стараюсь по мере сил, по праздникам. Не забываю про родительскую субботу, пост держу.