Покровский целиком и полностью погрузился в работу. С утра до вечера он пропадал на телевидении, а по ночам звонил дочери или Давиду. Учитывая разницу во времени, из-за океана ему докладывали утренние новости.
– Наконец-то физическое состояние не внушает опасений, – радостно сообщал Давид по телефону. – Сегодня утром получили последние результаты анализов – все в норме. Вес уже поднялся на полтора килограмма. Слава Богу, мы вывели ее из состояния кахексии, угрозы для жизни больше нет. Теперь мы перейдем к психотерапии, но этим я займусь уже сам. Сегодня заберу Зою домой, так что когда будешь звонить дочери в следующий раз, она будет уже вне больничных стен.
– Спасибо тебе, Давид, – со вздохом некоторого облегчения сказал Геннадий.
– Вот теперь я могу ответить «пожалуйста», – со смехом произнес Эдельштейн. – Будем ждать твоего следующего звонка. И если не сложно, постарайся не слишком распространяться о своей московской жизни, чтобы не бередить рану девушки.
– Хорошо, – согласился мужчина. – Будем говорить с ней только на приятные посторонние темы.
Прошло время. Инна родила здорового сына, которого назвали Игнатом. Арсений с блеском поступил в медицинский институт и теперь все время проводил за учебой. Галина Павловна все так же вела хозяйство, однако чувствовала себя лишней в новой семье, ведь Зоечки сейчас дома не было.
Геннадий и после летнего визита в Америку каждый день общался с дочерью по телефону, но так и не забрал ее в Россию, как изначально планировал. Это произошло из-за разговора с Давидом.
– Лечение проходит нормально, Зоя постепенно приходит в себя и начинает жить обычной жизнью. Они с Наташкой подружились и часто выходят вместе то в кино, то в клубы. Но несмотря на все мои усилия, твоя дочь еще нестабильна. Мне бы очень хотелось отпустить ее домой, как мы и договаривались, однако я не могу утверждать, что болезнь не вернется. Я бы порекомендовал тебе оставить Зою здесь, под моим присмотром. Мы отправим ее в колледж, она получит хорошее образование, а потом сможет уже сама выбирать, где ей жить.
– Я не могу решить этого самостоятельно. Она же моя дочь, как я могу сказать ей, что домой она не вернется?
– Поговори с ней, – настаивал доктор. – Мне кажется, что ей на самом деле будет лучше здесь, вдали от твоей новой семьи.
– Хорошо, передай ей трубку, пожалуйста.
Зоя очень легко согласилась на жизнь в Америке – ей совсем не хотелось возвращаться туда, где ее мир был полностью разрушен. Гораздо легче жилось здесь, вдали от Гены, целующего другую женщину, от Арсения, который когда-то потеснил ее на пьедестале всеобщей любви. Теперь, когда родился Игнат, Геннадий будет вынужден делить свое время и силы на троих, причем самый младший априори получит гораздо больше любви, чем двое старших, да и если по справедливости рассуждать, то мальчики хотя бы кровными узами связаны с Покровским, а она, черноокая худышка, лишь подкидыш, навязанный студенту суровым профессором. «Нет, – рассуждала девушка, –