– Она с младенчества так не делала, – заметил Филип, отставляя почти пустую бутылку виски.
– Как не делала? – не понял Брайан.
– Не сосала большой палец во сне, – раздраженно пояснил Филип.
– Ей многое пришлось пережить. И, наверное, еще придется.
– Как и всем нам.
– Да уж… – сказал Брайан и опустил взгляд. – Но мы прорвемся!
– Куда прорвемся?
– В лагерь для беженцев… где бы он ни был… мы его найдем, – ответил Брайан и посмотрел на брата.
– Ага, сейчас, – с кривой ухмылкой бросил Филип и опрокинул в себя остатки виски. – Мы найдем лагерь, поутру встанет солнце, и все брошенные дети вернутся к своим семьям… конечно.
– Да что с тобой такое, Филли?
Филип покачал головой.
– Господи, Брайан, открой глаза.
– Ты на меня злишься?
– За что мне на тебя злиться, братишка? Все в порядке. Ничего личного.
– Что это значит?
– Да ничего… ложись спать, – бросил Филип.
Он подошел к «Кадиллаку», наклонился и начал что-то разглядывать. Брайан встал, чувствуя, как колотится сердце. Голова кружилась. Горло уже болело не так сильно, но все-таки простуда не отступала. С другой стороны… а кому сейчас хорошо?
– Что ты имел в виду, когда сказал «ничего личного»?
– Именно то, что сказал.
– Ты злишься, что я не смог застрелить того копа? – не отставал Брайан.
Филип медленно поднялся и повернулся лицом к брату.
– Я сказал тебе – ложись спать.
– Да, мне сложно выстрелить в то, что когда-то было человеком. И ты за это меня осуждаешь?
Филип схватил Брайана за воротник и толкнул, ударив о дверь внедорожника. От удара у парня перехватило дыхание, а шум разбудил Ника. Пенни беспокойно заворочалась во сне.
– Слушай меня, – грозно прорычал Филип. – В следующий раз, когда надумаешь взять в руки оружие, используй его. Этот коп не представлял опасности, но в следующий раз может быть совсем иначе. И я не собираюсь с тобой нянчиться. Отрасти себе, наконец, пару яиц, черт возьми! Ты меня понял?
– Да, – ответил Брайан. От страха в горле пересохло. Еще никогда Филип с ним так не разговаривал. Может, это все из-за виски. А может, и нет… – Я понял.
– Мы переживем эту чертовщину. Но для этого нужно быть жестокими. Еще более кровожадными, чем они. Понимаешь? Больше нет никаких правил! Никакой философии, прав человека, демократии и жалости. Если мы их не убьем, то они нас сожрут! Ты понимаешь меня? ПОНИМАЕШЬ?
Брайан судорожно закивал головой. Филип еще пару секунд вглядывался ему в глаза и, наконец, отпустил. Ник тем временем проснулся и встал, наблюдая за картиной. Пенни открыла глаза и так яростно сосала большой палец, словно хотела его отгрызть. Она еще не видела отца таким рассерженным.
Филип медленно подошел к массивной двери гаража и остановился, сжав кулаки. Брайан стоял в нескольких