Да ведь я и так хожу. Хожу за своей, мозгом и нервами выстраданной, зряплатой. И не потому «зря» платой, что получаю я свои грОши задарма, а потому, что, получая их, понимаю, что жизнь моя зря проходит!
Или не зря, дяди и тёти, а?
Поднимаюсь утром, принимаю какие-то там водные процедуры, чего-то там типа «Нескафе» или еще какой-нибудь дребедени и вперед к новым свершениям – вдоль по пыльным улицам, по Тверской-Ямской, мля… А вокруг люди, машины, спешат все куда-то. Да ясен пень, тоже к свершениям спешит народ, торопится прожить жизнь по своему усмотрению. День ходишь, два ходишь, месяц, год и начинаешь замечать, что люди-то всё одни и те же, лица уже узнаешь, а потом начинаешь запоминать номера и марки машин, физиономии водителей. Во, блин, снова этот дятел на черном «Москвиче» покатил, а вот «Нива» – та, что месяц назад впилилась в «Мерс» у тебя на глазах. И т. д. и т. п. И тут приходит к тебе понимание того, что весь этот ежедневный геморрой с хождением в конторы, заводы и прочие дома науки и творчества ни к чему, кроме почетно-нищей пенсии, ни тебя, ни кого другого из твоих каждодневных товарищей по трудовому несчастью почему-то не ведет. Все по-прежнему на своих местах, а не на Ривьерах.
И вот, когда ты хромой, полуслепой и чахоточный будешь сидеть со своей аналогичной старухой долгим пенсионным днем перед экраном ТВ, какой-нибудь очередной умница, лапочка и просто добрейшей души человек, улыбчиво сверкая фиксой, скажет тебе: «Живи, братан, в свое удовольствие». Типа, как хочешь…
А, собственно, к чему я всё это? Да ни к чему, прописная истина. А куда деваться-то? Жить надо, кушать хочется, ну и т. п. Просто день сегодня такой, вот и наехало на меня. Чёрти что, а не день! А начинался почти как обычно…
Спросонья долбанул кулаком по озверевшему будильнику, а потом неприлично долго искал его под гардеробом. После обязательных водных процедур добавил тонуса чашечкой кофе, и вот, наконец, она – долгожданная родная моя и ненаглядная перманентно засраная собаками и добропорядочными гражданами улица. Кто там, Блок, кажется, сказал: «Живи еще хоть четверть века, всё будет так, исхода нет»? Умница мужик был! Зрил в корень! Хоть четверть, хоть две, а грязь вокруг всё та же. А другой кто-то добавил: «Эта наша Судьба, жить не можем иначе…». Вот именно, что не можем, какая уж там Судьба? Не хочем! Ладно, ерунда это всё, спешу, ждет меня босс Лёха. Трамвайчик бы вовремя подогнали, тогда и Бог с ней с улицей. Ага! Вот и он – мой родимый красный звенящий подползает. Сел в него, вот и замечательно. Еду, от нечего делать любуюсь на писанину на внутренностях вагона: «Вася любит Машу», «Маша хочет Пашу», «Любера форева» и прочее в том же духе; попутно скольжу взглядом по пассажирам: почти все они квёлые, как мухи после спячки. Колёса постукивают на стыках рельс, сквозь оконное стекло припекает утреннее июньское солнышко, благодать. Долго ехать, задремал.
Вдруг дёрнуло – едва на месте усидел. Тпрррууу-уууу! Что такое? Мутным спросонья взглядом прочёсываю вагон. Как приехали? Вот мать-перемать, авария? А-а-а… Кого-то на путях раскорячило. Так уберите его оттуда к… ну, вы меня поняли. Как вагон дальше не пойдет? Да вы что тут ошалели?? Меня же босс ждет, а его итальянцы ждут! А они ждать не любят совсем, это я по себе знаю. Нельзя мне опаздывать, Лёха друг и, хоть порой дерьмо из него во все стороны брызжет, но подводить его не хочется, а итальянцы, хоть и не плохие парни, но от них судьба конторы зависит! Если не успею, и контракт накроется, машину себе не раньше чем через год куплю! Так и буду на трамваях ездить!
– Уберите этого придурка с дороги!
Всё… пришлось выходить. Бегом к автобусной остановке. Лайн. Едем. Слава Богу, кажется, успеваю, на грани фола, но всё же успеваю. Не развалятся итальяны от трех минут. Сижу на самом