Познав страдания, я научился помогать страдальцам.
И сейчас рядом со мной шел Максим, чья боль продвинула его дальше. Он решился поставить точку, но я ему не дал. Я прекрасно понимал, что это не остановило его навсегда. Но я выиграл несколько дней у этой бездны, а значит если получится я выведу его на свет.
– Ты хочешь есть? – он прервал мои размышления.
– Честно? Да, – я не лукавил, с прошедшего ужина во рту не было ни крошки.
– Пошли.
Он свернул на перекрестке и мы подошли к какому-то кафе с веселым названием «Вкуснямба». Я вдруг вспомнил, что у меня с собой нет ни копейки, но он, словно читая мои мысли, сказал, что заплатит. После улицы в тепле кафе я наконец-то начал чувствовать свои руки, которые до этого пытался безуспешно отогреть в карманах мокрой куртки. Он заказал нам по пицце и кофе.
Мы ели молча, он смотрел сквозь меня, а я пытался найти верный вопрос. Нельзя при попытке суицида начинать разговор с этой попытки. Я прекрасно помнил это правило еще с первого курса. Необходимо создать линии к жизни от смерти, поэтому наиболее разумным вариантом было начать разговор с этого:
– Где учишься?
– Нигде, – сухо ответил он.
– Отчислили?
– Угу, – он будто не слушал меня. Его мысли снова ушли во мрак.
– Серьезное, что-то?
– Личное.
Разговор не шел, он был закрыт от меня, но я чувствовал его боль, будто свою… а может это моя проекция? Я решил уточнить.
– Почему мне больно, когда я на тебя смотрю?
Он удивленно взглянул на меня:
– Больно?
– Да. Морально, – я нашел нить, – Я чувствую будто тебе пусто и больно. Вот про эту боль я говорю.
Максим задумался, вопрос был неожиданным для него и он пока не мог понять зачем я лезу к нему в душу.
– Я… – начал он и остановился, потом прожевал кусок пиццы и сделал глоток кофе, тянет время, – Я… не знаю.
Знаешь. Просто не хочешь говорить, не умеешь говорить. Ты привык прятать голову в песок и терпеть, а теперь не можешь. Но я не мог ему сказать так.
– А кто знает кроме тебя?
– Не знаю… слушай я пока не понимаю, что со мной происходит.
Не отстану:
– Ты сидишь в кафе с незнакомым мужиком, которого ты угостил завтраком, кстати спасибо. Это происходит сейчас.
– Не за что. Мужиком? Мы насколько я вижу ровесники.
– Мне 27, а тебе? – я улыбнулся. Привык к тому, что мне дают меньше лет, чем на самом деле.
Его глаза округлились:
– 19… да врешь!
– На посмотри, – я достал портмоне, в котором лежали мои водительские права.
Максим долго разглядывал их и пытался соотнести увиденное с реальным мной.
– Ого…, –