Ложь во спасение. Карина Пьянкова

болела. Но болела она у него уже несколько лет, проклятый ошейник исправно выполнял функции, пытаясь вбить в своего носителя почтение к желаниям хозяина. Не дождутся. Он вывернется. Все равно как, но вывернется. И что бы ни говорил братец Генрих, он, Эрик, не будет всю жизнь рабом и сдаваться просто так не собирается, даже если каждое противоречие воле короля будет означать прикосновение к коже каленого железа. Он привык и даже научился терпеть. Хотя в первое время ношения такого «украшения» крики Эрика разносились по всему замку, и его то и дело приходилось нести к лекарю. Однако эльфы крепче людей, даже если эльфами они являются только наполовину. Долгих семь лет Генрих не допускал ни единого промаха, не давал сводному брату и малейшего шанса освободиться. Ни один маг в Эроле не стал бы снимать с него ошейник, да и не позволили бы Эрику подойти без свиты хотя бы к самому захудалому деревенскому колдуну.

      И ночи… Ночи в безумии беспокойных снов, где только огонь и больше ничего. Только огонь, в котором он горит и никак не может сгореть. Не кошмар, нет, но что-то настолько мучительное, тянущее душу, заставляющее лишний раз вспоминать при бодрствовании, что ты раб, вещь и даже права на смерть нет.

      Зато теперь… Эрик благодарил богов за такой подарок, как ларэ Риннэлис Тьен, он и надеяться не мог на такое везение. Человек, женщина, каким-то образом заставила себя увидеть, воспринять как личность, как равного. Конечно, как минимум половина из предложенного его вниманию спектакля была постановочной, но вот когда Третий лорд подозвал бывшего дознавателя и что-то ей сказал… Вот это явно не разыгрывали. Тогда полукровка и понял, кто поможет ему обратиться за помощью к лордам, раз уж братец запретил идти со своей бедой к оборотням. Нет, шею все равно жгло, но довольно-таки терпимо. Заодно пригодилась накопанная на эту несомненно примечательную особу информация. Жизнь Риннэлис Тьен Эрик изучал просто ради разнообразия досуга, не собираясь когда-то использовать. В роли дознавателя стражи лично ему она была бесполезна, и шантаж смысла не имел, а обрекать кого-то на участь, подобную его собственной… Так полукровка поступить не мог, хоть и не считал себя образцом благородства. К тому же он симпатизировал этой молодой женщине хотя бы потому, что та не стелилась ковриком, стремясь выполнить все королевские пожелания.