Поначалу Томас не ощутил ровным счётом ничего. Он даже усмехнулся перед тем, как сделать первый шаг в направлении женщины. Но этот же шаг оказался тогда и последним.
Резкая боль пронзила всё его сильное тело от затылка до самых пяток.
Следующее, что ощутил Томас – это пыль, скрипящую у него на зубах. При этом ему отчего-то казалось, что стоит с силой зажать что-нибудь в зубах, как боль тут же уйдёт. Но, сколько Томас ни сжимал челюсти, сколько пыль ни хрустела на его зубах, боль лишь усиливалась, перехватывая дыхание и заставляя тело корчиться, загребать под себя всё больше и больше невесомого праха.
В какой-то момент Томас осознал, что вкус пыли изменился. Даже не смотря на жуткую боль, продолжавшую накатывать на его страдающее от мук тело всё усиливающимися и усиливающимися волнами, кавалерист понял, что он ощущает на языке привкус крови. И только после этого Томас увидел, что прямо перед ним лежит убитая его сильной рукой девочка. И что из её распластанного саблей тела продолжает вытекать кровь, напитывая устилающую двор пыль влагой, превращая её из серой в жутко-чёрную.
Рядом послышались тихие, приглушённые слоем пыли, шаги. Как Томас смог их услышать, – осталось для него загадкой. Он только понял, что к нему приближается та самая женщина, которая и заставила его так сильно страдать.
Что-то злобно сказав (Томас не понял ни слова из-за того, что этот язык ему совершенно незнаком), женщина присела возле хрупкого, бездыханного тела девочки. Повела над поломанными останками рукой. При этом её дрожащие пальцы, как показалось Томасу, засверкали зелёными искрами. После чего женщина посмотрела на него, на Томаса, глазами, в которых тот прочёл безжалостный приговор.
Явно с трудом перейдя на английский, женщина со злобой, отчего её речь напомнила шипение змеи, произнесла:
–Будь прокляты все твои родственники, живущие и те, что будут жить после. Пусть они совершают поступки, которые никогда не позволят им возродиться на более высоком уровне. И пусть все они страдают все их жизни. Нынешние и будущие. А теперь можешь говорить.
Ощутив, что боль отступила точно так же, как это делают волны после того, как в ярости накатывают на противостоящие им камни, Томас, которому всё же пришлось превозмогать мучения, спросил:
–Кто ты такая?
На что женщина, злобно усмехнувшись, ответила:
–Я – ведьма. И я сейчас убью всех твоих собратьев по оружию. Но тебя я оставлю жить. Чтобы ты всю свою поганую жизнь мучился, зная, что навлёк на всех своих потомков такие мучения, которые рано или поздно превратят их в сношающихся, жрущих и гадящих животных. А теперь, – позови своих соратников сюда, ко мне.
Томас, конечно же, не хотел никого звать. Он даже попытался сомкнуть губы, чтобы крик боли, зародившийся в его груди, не вырвался наружу. Но смеющиеся губы ведьмы дали ему понять, что его усилия совершенно