– Что же делать? – спросил поручик, как будто не он был полицией.
– Проверить бы, вдруг напасть какая, – предложил Глинкин.
– Да не могу я сам, господина пристава на совещание к обер-полицмейстеру вызвали… Как я без его дозволения…
– А вдруг, бедная, лежит там и умирает без помощи? Что тогда пристав скажет?
Аргумент подействовал. Отставив чай, Трашантый надел форменную шинель, мерлушковую шапку с гербом Москвы, нацепил портупею и крикнул старшему городовому, гревшемуся у печки, чтобы остался в участке за старшего.
…Около дома с эркером было удивительно чисто. Дворник умудрился раскидать сугробы. И встретил помощника пристава, не только с поклоном содрав шапку, но и с более чем осмысленным видом. Минув ворота, Трашантый взбежал на крыльцо. И тут запал его иссяк. Он оглянулся на почтальона.
– Чего ждете-то? – спросил Глинкин, тем ободряя.
Подпоручик дернул за веревку звонка, постучал в дверь, крикнул в замочную скважину. Никакого ответа. Он приказал дворнику, державшемуся на всякий случай подальше, у ворот, принести топор.
Прокопий вернулся шустро, будто на крыльях. Взяв за рукоять, Трашантый примерился, куда бы нанести удар. Он знал, что дверь топором вскрывают, но сам этого никогда не делал.
– Господин подпоручик, вы замочек ковырните, – вовремя посоветовал Глинкин.
– Сам знаю, – буркнул Трашантый и воткнул топор в дверную щель. Потребовалось крепко нажать, чтобы замок крякнул, выворачивая за собой щепки. Помощник пристава отбросил топор и отер руки о полу шинели. Он явно робел.
– Не тяните уже! – не вытерпел почтальон.
Цыкнув на него, Трашантый собрался с духом и распахнул дверь. Сунувшись в прихожую, первым делом громко позвал хозяйку и, не получив ответа, пошел дальше.
– Осмотрительный его благородие, – сказал Прокопий, подойдя к почтальону.
Им жуть как хотелось заглянуть в дверной проем, прикрытый волнами портьеры. Любопытство так и распирало. Но соваться за полицией не посмели. Нагоняй схлопотать недолго. Только они обменялись мнением, что подпоручик что-то задерживается, как Трашантый выскочил на крыльцо, махнул мимо ворот и на улице что есть мочи дал в полицейский свисток несколько раз подряд двойную трель, чтобы его услышали с ближайших постов городовые и прибежали по тревоге.
– Твое ж в колено, – пробормотал дворник, морщась.
Глинкин промолчал, но был целиком согласен: уж попал в переделку, так попал. А все пунктуальность проклятая.
Пушкин только