– А кто будет определять, что резать, а что – нет?
Вот и задан основополагающий вопрос.
Каждый пророк ведет к одному: выберите в поводыри именно его, дайте ему вожжи в руки, и будет вам «щасте». Только не перепутайте: лишь ему! Только он один знает ответы на все вопросы. Только он умеет без осечек отделять здоровое от заразного. И только он правильно понимает разницу между ними.
Я не попался на давно известный крючок. Не стал говорить про редкий подвид правильных и особенных, таких, как здесь присутствующие, в первую очередь имея в виду себя. Не стал восхвалять свою организацию, что наводит порядок пока вроде бы только на дорогах. Я ответил просто и логично:
– При реформах или постройке нового необходимо понять главное, то, о чем даже помыслить невозможно в обществе, где преступники лезут во власть, чтобы иметь больше как возможностей для новых преступлений, так и способов избежать ответственности. А именно: аксиому, что преступник не имеет прав. Да! Невзирая на все Гааги и Страсбурги. Мы хотим, чтобы в первую очередь соблюдались права жертв, а не преступников.
– Правозащитники проклянут вас за это святотатство, – с задорным плутовством улыбнулись краешки глаз вновь опустившей лицо красавицы.
– И пусть! Потому как упомянутые самодуры и самодурки – просто куски идиотов, они не сталкивались с настоящей жизнью. Когда у человека убили мать, зарезали жену, изнасиловали дочь, подсадили на наркоту сына – он не пойдет защищать права подонков, которые совершили это. Он потребует ветхозаветное «зуб за зуб». Вспомните, о чем три четверти фильмов-боевиков, на которые народ валом прет: о том, как лихой герой кроваво разделался со всякими гадами, что с помощью удобного закона творили, что хотели. С кем хотели. А именно – с нами. С такими, как мы, с каждым из нас. Никто не олицетворяет себя с законниками или власть имущими, только с жертвами. И – с непременным огнем в глазах и ощущением счастья – с мстителями.
– Логично, – умом согласились со мной собеседники.
Мы шли по неширокой дорожке, и я чувствовал отстраненное неприятие: правильно, мол, парень говорит, мы и сами так думаем, и еще девяносто девять процентов населения – тоже. Но когда же в истории были времена, чтобы идеальные системы побеждали и претворялись в жизнь? Никогда. Всегда и всюду все заканчивалось кровью. Или, как более жизненный вариант, очень большой кровью – в борьбе новых мух за место на гноящейся ране. Как и с неполучающимся подставлением второй щеки у большинства вроде бы убежденных христиан, здесь тоже включается пресловутый человеческий фактор. Все идеальное – совершенно, то есть совершенно нежизнеспособно. Непрактично. И что более всего обидно – очень кроваво при попытках воплощения.
Но я не сдавался:
– Понимаете, преступник