– Я ничего ни о какой белой ручке не говорила, это вам показалось. Но если его убили, значит, надо немедленно вызывать милицию.
– Но ведь вы что-то сказали о белой ручке, – продолжал он твердить как заведенный, – ведь сказали?
– Нет. Это вы сказали, что у него в спине торчит нож, а потом добавили: с белой ручкой.
– Какой ужас. Ведь ему и тридцати-то не было. Кому же это понадобилось убивать его?
Он снова опустился на пол и принялся вытаскивать гвозди из подрамника. Затем, думая о чем-то своем, аккуратно расстелил холст на полу маслом вверх и осторожно принялся его сворачивать.
– Я приду к вам завтра и снова набью картину на раму: иначе бы я не вынес ее отсюда, она бы в дверь не пролезла. Я подскажу вам, где можно купить отличные красивые рамы. Их привозят сюда из-под Питера… Черт, Илюха из головы не идет. Такое настроение было… Может, вы сами позвоните в милицию?
Она знала, что этим все кончится.
– Вы сказали, что видели его с женщиной?
– Это не я говорил. Может, Гарик?
И она вспомнила. Да, это действительно говорил Гарик. Он сказал, что видел Алефиренко с женщиной, блондинкой.
– Хорошо, я сама вызову милицию.
Наталия взяла тяжелый рулон и, попрощавшись, вышла из мастерской Мальцева, чтобы через несколько минут очутиться в мастерской Дроздова. И почему ей привиделось именно это место? До каких пор ее сознание будет подсказывать местонахождение очередного трупа? Неужели ее извращенный ум не мог придумать для нее что-нибудь более эстетичное и безопасное, чем горы трупов?
И снова она ощутила это липкое и жгучее чувство вины, ведь она вполне могла бы предотвратить это убийство, окажись на месте раньше, хотя бы через полчаса после того, как ее посетили эти видения. А если бы она рассказала об этом Логинову, то Алефиренко был бы жив? Но это же абсурд! Ведь она видела лишь мастерскую, не более того. И как должен был отреагировать Логинов на ее заявление о том, что она видела мастерскую художника, окна которой выходят на Волгу? Он бы в лучшем случае поздравил ее с очередными галлюцинациями и посоветовал обратиться к психоаналитику.
Наталия открыла дверь, страх заставил ее сердце биться сильнее. Кто бы мог подумать, что она в своей жизни столкнется со столь острыми ощущениями, причем по своей воле? И все из-за ее упорного желания достичь той степени самодостаточности, когда она сама сможет решать свою судьбу, а такое право ей могут дать только деньги. Так считала она, так считала и Сара…
В мастерской все было перевернуто вверх дном. Сильно пахло растворителем. Наталия даже представила себе сцену: убийца, после того как вогнал нож в спину художника, стал что-то искать и наверняка выпачкал руки в краске. Потом, откупорив бутылку с растворителем, принялся очищать руки… и от краски, и одновременно от крови. А вот и тряпка. Так и есть: следы синей и коричневой