– Ходит слух про Готти. Я тайно поддерживаю его кандидатуру, но не опровергаю и не подтверждаю слух. Поэтому он выиграет первое голосование, но не получит нужного числа голосов. И, – почти печально договорил он, – его шансы на избрание сгорят.
– Я готов взять на себя этот крест. – Сказав это, Рамполла одним глотком выпил содержимое рюмки. – Если, конечно, Господь не будет слишком долго ждать, прежде чем заберет к себе душу нашего господина. Кто еще выходит на арену? И что говорит Лев?
Орелья жадно влил себе в рот последнюю каплю наливки.
– Де Молина-и-Ортега набирает все больше сочувствующих. Это, конечно, безумная мысль: ему только тридцать восемь лет, он ничего не знает о жизни и о том, что происходит в этих стенах. Но его толкает вверх сам Лев – говорит, что Святой Дух не имеет возраста и что благодаря молодости де Молина может обеспечить нам долгую стабильность. А обеспечивать ее де Молина умеет: он держится в стороне, но его поддерживают испанцы, с которыми ты не слишком дружил, когда был нунцием в Мадриде. Для этих идальго ты слишком суров. Еще де Молина нравится самым старым из нас: они видят в нем своего сына.
Рамполла прикусил губу и топнул ногой так, что пол задрожал.
– Стоило бы выяснить, какие у него есть слабости, – резко заявил он. – Де Молина слишком молод, чтобы понимать, что умеренность – главное правило.
– Я сейчас как раз занимаюсь этим.
– Найди его слабое место, и мы бросим его, как мышь, стае кошек. Ты когда-нибудь видел такое? Они не гонятся за мышью, они дерутся между собой.
– Но в этом случае мышонку удается сбежать, – заметил Орелья, наклонившись к собеседнику.
– Вот именно! – улыбнулся ему Рамполла. – Мы не хотим ему смерти, помилуй Бог, мы только хотим, чтобы он ушел. Пост нунция где-нибудь в Южной Америке мог бы стать для него большим шагом вверх.
– «Промовеатур ут амовеатур», что значит «повысить, чтобы удалить». До сих пор, слава Богу, это всегда работало, – сказал Орелья.
Он был доволен: наконец-то ему удалось найти подходящую латинскую фразу. В этот момент раздался колокольный звон, призывавший к вечерне. Поэтому Рамполла из рода графов дель Тиндаро обнял и поцеловал в обе щеки Орелью из рода баронов ди Санто-Стефано и вышел, ничего больше не сказав.
Оставшись один, Орелья поправил на голове красную муаровую шапочку. Рамполла уже готов надеть белую шапочку папы. Он поддержит Рамполлу, но лишь в тот момент, когда потеряет надежду надеть ее сам.
Глава 7
На столе еще дымились яичница и две сосиски с пряностями, которые симпатичная и умелая Мария велела приготовить для него, а может быть, догадалась приготовить сама. Ожидая, пока еда немного остынет и будет теплой, Фрейд подчеркнул карандашом фразу великого Гёте в романе «Родственные натуры» – одной из книг, которые