прошло и двух месяцев, как сыскари из Артели мясников обнаружили женщину, которую Чу пожалел. Она пряталась в маленьком портовом городке. Прежде дорогая проститутка, принимавшая очень важных персон в люксах фешенебельных отелей, теперь она обслуживала матросню в вонючих номерах дешевых клоповников у порта. Если бы она не вышла на промысел на улице красных фонарей, а тихо укрылась бы себе на каком-нибудь заводе или фабрике, то, возможно, ищейкам понадобилось бы больше времени на ее поиски. Но нашли они ее быстро, в самом грязном и вонючем месте, какое только можно вообразить. Должно быть, у нее закончились деньги. Покидая Сеул, она не смогла ничего взять с собой, поэтому и одежда, и жилье вряд ли отвечали ее запросам. К тому же была зима. Если человек страдает от холода и голода, то страх его перед абстрактной угрозой притупляется. Наверное, ее посещали мысли о том, что какая разница, где умереть, здесь или там. После всего этого стоит ли говорить о ее неразумности. Ей вряд ли нравилось жить в провинциальном портовом городишке, работать дешевой проституткой, отсасывать пьяным матросам. Однако какой у нее был выбор? Достаточно было взглянуть на ее руки, чтобы все понять. Руки у нее были изящные, тонкие, красивые. Обладательница таких рук и вообразить-то не могла, каково это – по десять часов подряд закручивать ими винты, что движутся на бесконечной ленте конвейера, или в зимнем море вылавливать морскую капусту и сортировать устриц. Появись она на свет в благополучной во всех отношениях семье, наверняка стала бы пианисткой. Но родилась эта женщина в семье так себе и с пятнадцати лет зарабатывала на жизнь проституцией.
О том, что на улице красных фонарей никто долго не выдерживает, она наверняка знала. И все же вышла на нее. Нам не дано покинуть землю, на которой оставлены следы наших ног, пусть земля эта – грязь и мерзость. Кто-то не способен сбежать от нее из-за бедности или работы, которая кормит. Другие же… Мы возвращаемся в родные грязь и мерзость, ибо они привычны нам, они наша плоть и кровь. Ибо мерзость и грязь куда менее страшны, чем неведомый мир и одиночество, внутри и снаружи.
Когда поступил новый заказ от планировщика, Старый Енот вызвал в библиотеку Рэсэна. Войдя в кабинет, Рэсэн увидел, что старик изучает какие-то бумаги. Очевидно, то была информация для очередного убийства: фотография, адрес, вес объекта, сведения о работе, увлечениях и людях, с кем объект поддерживал связь. А кроме того, указания, каким именно способом умертвить или воздействовать на объект, если понадобится выбить из него какую-то информацию.
– Всего тридцать восемь килограммов. Сломай ей шею. Работа легкая, как на лягушку наступить. И такое дело заказом называют и деньги платят.
Енот говорил, не глядя на Рэсэна, небрежно толкнул к нему конверт – будто швырнул. Но разве наступить на лягушку так уж легко? Рэсэн покачал головой. Он знал эту склонность Енота к циничным шуткам, когда тому хотелось скрыть досаду. Непонятно, то ли ему было неловко от того, что нынче приходится заниматься особой двадцати
