– Никаких записей. Просто слушай Клобука и запоминай, отчет передашь старейшинам в Адреанопль.
Дальше был шквал фамилий, адресов и придирок от Лурье. Ростиха шпыняли за мягкость. Олафа хотели выгнать, но сторожилы настояли, и пришлось остаться. Переводчик старался запомнить побольше. Было ужасно сложно, ведь ответов он не слышал, а вопросы Ростиха превращались в несвязную кашу слов и интонаций.
– Интервью окончено, госпожа Лида. Надеюсь, вам понравятся лазурные берега Склавнии. Буду счастлив видеть вас в Адреанопле, – внезапно завершил все Лурье, и напоследок глянул на Лиду так, точно испепелил.
– Что он сказал? – переспросила девочка у Олафа. Тот сделал вид, что не расслышал вопрос, а сам подумал: «Умеют они, эти из РК, проявить любезность и при этом унизить. Даже в лице не поменялся, негодяй».
Понимая, какое впечатление мог произвести на Лиду господин Лурье, Олаф с трудом подавил в себе желание отчитать его.
– А тебе это будет только на пользу, Ростих, – огрызнулся Лурье. Ростих сидел как в воду опущенный и не смел смотреть на взрослых.
– Послушайте, господин Лурье, вам ничто не пойдет на пользу лучше, чем капелька такта, – встрял следователь Спэк. – И еще мы требуем расшифровку разговора. Мы сможем помочь Кругу!
После этих слов все быстро поделились на два враждующих лагеря.
– Почему в Патестатуме думают, что Родовой Круг нуждается в помощи? – отозвались серьезные господа в черном.
– Нет, – отрезал Лурье. – Патестатум узнал о пропаже свитка только по вине Хольма. Да, мы совершили досадную оплошность. Но сторожилам лучше бы и дальше прибывать в счастливом неведенье!
Олафу показалось, что в слово «оплошность» Лурье вложил гораздо больше смысла, чем следовало, и это ужасно его насторожило.
– Кроме того, – заглушил все споры Лурье и продолжил важно, – после того, что вы не рассказали нам про поиски свитков во Владивостоке, дальнейшее совместное разбирательство дел Чайки и Вещевоза стоит под большим вопросом. РК больше вам не доверяет. Надеюсь, сила Круга – это не то, на что рассчитывал Патестатум в ближайшее время!
– Что происходит? – шепнула Лида. – Я сделала что-то не то?
– Они ругаются… – тихо ответил Олаф. – И дело не в тебе, дорогая.
Олафу нравилась эта хрупкая девочка. Нравились ее тонкие черты лица, открытость, доброта и искреннее недоумение, с которым она глядела по сторонам. Казалось, она еще не успела испугаться.
Когда спор зашел в тупик, Лурье позвал конвойных. Лиду увели. Олафу тоже было не суждено узнать, чем все кончится. Его и Ростиха препроводили в коридор, где участники весьма необычного допроса расстались, не имея возможности даже попрощаться.
Дальше Олафа завели в соседний кабинет, где старожилы согнали с насиженного места секретаря, усадили переводчика за стол и заставили писать подробнейший отчет. Олафа не выпускали