– Лет сорок-то тебе есть?
– Все пятьдесят, Ленни.
– Вот это да! Классное поколение у вас было, парни! Не то что мы. Мы, пожалуй, столько не протянем. Но, значит, ты кучу полезного успел узнать. Давай, колись.
– Да нет…
– Ты был счастлив? Ну, если не считать лыж, разумеется?
– Нет, пронесло, слава тебе… Вот почему мне так просто уходить. Никаких сожалений.
– Значит, стоит поверить, что в нем что-то есть, в том, что они придумали там, на Востоке, стоицизм, так, что ли?
– Это не восточное изобретение, Ленни. Это греческое. Ты путаешь с йогой.
– Ну греческое. Знаешь, Эрнст, сказать тебе откровенно, плевали они на нас. Представляешь, как он забавляется, тот, что сидит там, наверху, где никого нет. Чеширский кот, помнишь? Мне про него рассказывали, когда я был маленьким. Одна улыбка, а кота за ней и нет. Наверху – то же самое. Издевательская улыбка – и никого за ней.
– Надо же, Ленни, у тебя теперь язык развязался?
– А какая разница? В любом случае, нет никакой опасности, что я что-нибудь скажу. Сказать мне нечего. Такая тоска берет, как подумаю, что ты никогда уже не встанешь на лыжи, Эрнст.
– Ничего, как-нибудь привыкну.
– Не нравится мне эта смертность. С одной стороны тебе демография, с другой – смертность. И ведь каждому дано на нее право. Чертова демократия. Хочешь знать мое мнение? Здесь какой-то обман, Эрнст. За нас мало платят, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Нас надули.
– Кто, Ленни?
– Понятия не имею. Кажется, мы все вышли из Океана, триллионы лет назад. Но до того, что было раньше? И еще раньше? И раньше раньше раньше? Все время эта несчастная улыбка? Через несколько дней и у тебя, Эрнст, появится такая же. Поверь моему слову. Порой мне кажется, что мы здесь затем, чтобы смешить кого-то.
– Как ребята?
– Лето скоро, так что можешь не беспокоиться, ты не много потеряешь. Бабочки разные. Некоторые думают даже снять какой-нибудь банк в Цюрихе. Там, внизу, полно всяких банков. Но нужно неделями готовиться, чтобы провернуть такое дело, за это время и в самом банке можно столько же заработать. Это дело с почтовым поездом в Англии всех взбаламутило.
– Я их понимаю. Когда ты молод, тебе нужны чужие примеры.
– Кто оплачивает тебе клинику?
– Здешние австрийцы. Кажется, я как-то давал им уроки в Тироле, когда они были еще детьми. Я уже не помню. Богачи, они иногда такие забавные. Филантропия, наверное.
– Это что еще такое?
– Это богатые, которые хотят хорошо себя чувствовать.
– У тебя есть кто-нибудь где-нибудь? Кому надо написать, где тебя похоронили?
– Да нет, еще марку на это тратить.
Тогда-то Ленни и задал ему свой вопрос.
– Эрнст?
– Да?
– Что же это такое?
– Не знаю, малыш, совершенно ничего не знаю. Но что-то хорошее все же есть.