Эльвира не обращала внимания на сладкозвучные речи и, как ей казалось, глупую болтовню их нового знакомого, но вот Лариска слушала его, словно юная сектантка своего наставника, раскрыв в удивлении и восторге рот, обрамленный пухлыми губками. После очередного бокала шампанского она глупо улыбалась и исчезала на ночь из их с Эльвирой двухместной каюты, а появлялась только под утро: разбитая, задумчивая, но счастливая.
Как и полагается в жизни, весь этот любовный роман закончился прозаично и так же внезапно, как и начался. Эля пыталась разговорить подругу, но та отмалчивалась и все сводила в шутку. Через несколько месяцев после круиза Лариска в слезах призналась Эльвире, что залетела, но аборт делать не собирается. Она все еще надеялась, что ее любовь победит и Сема бросит свою старую двадцатичетырехлетнюю жену-уродку, они поженятся и будут счастливы до конца своих дней.
Лариса засыпала Севу телеграммами, звонила по телефону, писала эсэмэски, но будущий муж и отец никак не реагировал на женские притязания его относительной свободы. В конце концов несчастная девушка решилась на аборт, но сроки были упущены, и в роддоме гуманные акушеры ей отказали, пожелав неизмеримо большого и многим недоступного материнского счастья. Что в таких случаях делают незадачливые, убитые горем предательства и невежественные девушки? Правильно, конечно же, они идут за помощью к бабкам-повитухам. Через неделю Ларисы Хотько не стало, а Эльвира, рыдая на могиле рано ушедшей из жизни подруги, поклялась отомстить всем мужикам на свете, и начать она должна была с самого гнусного негодяя – Семена Кривца.
Ох и долог был путь Эльвиры Штурм в капитанскую каюту Семы Кривца, логову развратника и убийцы Семы Кривца, того самого Семушки, который и не догадывался, что сверкающий на закате в лучах октябрьского солнца «женский меч правосудия» уже занесен над его тонкой, как у цыпленка, шеей хоть и косвенного, но детоубийцы, из-за которого исчезли, были вычеркнуты из списка живых две юные жизни.
Сегодня, сидя напротив своей жертвы, Эльвира поняла, что ее план физического унижения и уничтожения подлеца совсем не обдуман, слишком мягок и гуманен, исходя из того, что она узнала перед своим назначением на судно в кадрах пароходства у такого же мерзавца-кадровика Мишы Климакса, с которым ей ради осуществления своего грандиозного плана пришлось переспать, до тошноты сдерживая отвращение от кислого запаха пота его жирного тела и чесночно-гнилостного запаха из прожорливой полости рта с редким частоколом желтых зубов.
В тот вечер Миша разболтался и рассказал Эльвире, что «очередную» буфетчицу списали с «Мандельштама» для дальнейшего препровождения шлюхи на медкомиссию