В конце 1882 года она успешно сдала экзамен, получив второй номер за этюд. «Если бы я много работала, – записала юная художница, – я уверена, что я могла бы хорошо рисовать и писать, – меня Бог способностями не обидел»[56].
Однако в дело учебы вмешивались разные обстоятельства: «танцы, приемные дни, туалеты, кокетство со всеми»[57]. В самой Татьяне было слишком много жизненной энергии. «Она была страшная шалунья, – вспоминала Софья Андреевна, – смешила весь класс, баловалась и пугала Льва Николаевича своей неудержимой живостью и шаловливостью»[58]. Вдобавок с начала 1883 года восемнадцатилетняя Таня стала выезжать с матерью в свет, состоялся ее первый бал, где она имела огромный успех. А могло ли быть иначе – ведь она была дочерью знаменитого Льва Толстого!
В тот год она перешла в класс В. Д. Поленова и вместе со всеми рисовала натюрморты. «Она как будто испугалась, – отметила Софья Андреевна, – неудержимому потоку светской жизни и начала заниматься усерднее и живописью, и музыкой»[59]. Однако в учебе Татьяна не была упорной: то увлекалась ею, то на долгое время оставляла ее.
Внутренняя жизнь юной Тани была разноплановой и напряженной. Пищу для размышлений ей давала семейная жизнь, общение с родителями. Девушка задумывалась над делом воспитания в разрастающейся семье, не во всем соглашаясь с матерью и принимая сторону отца. Незадолго до своего восемнадцатилетия старшая дочь прямо заявила Софье Андреевне свою позицию: «Вчера вечером пили чай с мамá и говорили о воспитании детей. Я упрекала мамá в том, что она слишком много обращает внимания на внешнюю сторону жизни своих детей, чем на их сердце и душу, и что Маша с Лелей[60] особенно заброшены в этом отношении. Мама на это говорит, что они так ровно и спокойно живут, что им совсем не нужно, чтобы проникали в их душу, которая преспокойно спит на своем месте. Как она ошибается!» Гувернантки и мать обычно рассматривали детские ссоры по справедливости, однако, по мнению Татьяны, в этом, казалось бы, правильном подходе был недостаток: после так называемых «справедливых» наказаний в душах детей в отношениях друг к другу все равно оставались недобрые чувства. «Лучше уж оставили бы нас в покое, а еще лучше было бы, если бы старались нас примирить и лаской смягчить все наши дурные чувства, – заключала она. – Папа мне как-то давно сказал: „Когда ты ссоришься, то попробуй себя во всем обвинить и чувствовать себя кругом виноватой“. И это я пробовала и чувствовала себя несравненно счастливее, чем если бы я была права»[61].
Таня