Лагерь степняков – вытоптанное пятно шагов сто в поперечнике. На поляне в кажущемся беспорядке разбросаны упряжь, седельные сумы. Несколько больших мешков кучей свалены посередине. Хозяева всего этого барахла вповалку спят вокруг. Оружие под боком, но тетивы у всех, кроме часовых, спущены. Это хорошо.
Сторожей было двое, и их следовало обезвредить быстро и аккуратно. На этот случай у Сереги имелась своя персональная примочка. Ноу хау.
Серега осторожно развязал кожаный мешочек и извлек из него жирного живого слепня. Слепень злобно загудел, но это его не спасло. Крохотная деревянная игла с коричневым от яда жалом проткнула его насквозь. Жить слепню осталось чуть больше минуты. Этого достаточно. Та же печальная участь постигла и второго слепня.
Духарев отцепил от ножен ровную тростниковую трубку, из тех, что использовались славянами для «подводного плаванья». Серега, однако, несколько расширил сферу ее применения.
Духарев приложил полый тростник к губам, просунул между стеблями. Первый слепень отправился в последнее путешествие…
С той стороны изготовившиеся к бою Устаховы молодцы наверняка опознали хлопок. Но ни часовых, ни спящих этот незнакомый звук не встревожил. А вот звук спущенной тетивы или характерный удар попавшего в цель швыркового ножа поднял бы на ноги всех.
Часовой шлепнул себя по шее, поглядел на раздавленного слепня, отбросил его брезгливо, потер «укушенное» место… «Жало» осталось в ранке.
До второго часового было подальше, метров двадцать, но Серега и на этот раз не промахнулся.
Яд начинал действовать через две-три минуты. Это был хороший яд, Духарев отдал за него чародейке, «служанке» Мокоши, полную гривну. Попадая в кровь, яд сначала вызывал сонливость, потом слабость, а затем смерть. Состояния сменяли друг друга так быстро, что отравленный не успевал заподозрить что-то неладное.
И тут, впервые, произошла осечка.
Часовой, ближний, неожиданно поднялся. Второй, повернувшись, поглядел на него, но первый махнул рукой: все нормально.
Возможно, у него просто затекли ноги. Проблема состояла в том, что сидящий со скрещенными ногами степняк, засыпая, так и остается сидеть. А вот тот, кто стоит на ногах…
Второй вырубился раньше. Серега увидел, как он клюнул носом…
И тут колени у первого подогнулись…
Гололоб, опередив своего десятника, метнулся вперед, бесшумно, подхватил падающее тело, бережно опустил на землю. Хузарин успел глянуть на варяга мутнеющими глазами, но подать голос уже не мог.
Все остальное заняло не больше минуты. Варяги ворвались в лагерь, как степные волки – в овечий загон. Брызги крови и ошметки плоти, вопли, визг, рев…
Духарев прыгнул сразу в середину лагеря, к сложенным кучей мешкам, хлестнул веером сразу на три стороны, перебросил меч в левую руку, достал четвертого.