Мальчик кивнул. Губы его дрожали, но он знал, что уже слишком взрослый, чтобы плакать. Да, он уже взрослый.
Мать еще разок поцеловала его и вздохнула, а потом подошла к столу, рассматривая орехи и фрукты.
– Наверное, это все оттого, что ты все время проводишь один с матерью, – проговорила она, отчасти себе самой. – У тебя и приятелей-то никаких нет, кроме этих двух бездельников, Дубана да Моргианы. Тебе нужен настоящий друг, а может быть, домашний питомец или что-нибудь вроде этого. Верно, питомец…
Но Аладдин ее не слушал.
Он подошел к окну и отодвинул ширму. Это было единственное, зато важное достоинство их бедной хижины: по прихоти неведомого архитектора улочки их бедного квартала изгибались так, что из их окна открывался превосходный вид на дворец.
Он смотрел на белые башни, которые казались еще более белоснежными в свете луны, на сверкающие луковки куполов, на разноцветные флаги на шпилях – таких прямых и острых, что, казалось, они вот-вот проткнут самое небо.
Твой выбор поможет тебе стать кем-то большим…
Все из-за куска хлеба
Возможно, луна по-прежнему оставалась где-то на небе, но сейчас миром правил ее брат солнце, и краски дня поблекли в слепящей белизне полуденного зноя. А здесь, на гладкой, выбеленной солнцем крыше, было еще жарче.
– Опасность миновала! – ухмыльнулся Аладдин, крепко сжимая свое сокровище, добытое столь дорогой ценой. Напоследок он еще разок выглянул с крыши, ухватившись смуглыми руками за выщербленный край кирпичной кладки и ловко подтянувшись. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, он расслабился, уселся и приготовился разделить драгоценную добычу пополам. Большие светло-карие глаза мальчика заблестели от радостного предвкушения. Подумать только, всего один ломоть хлеба. А ведь он дороже, чем все золото и самые прекрасные из драгоценных камней, которые можно купить на базаре.
Маленькая обезьянка, вертевшаяся рядом с ним, нетерпеливо застрекотала.
Обезьянку звали Абу, и это был последний подарок его матери. Само собой, отец Аладдина так никогда и не вернулся из тех дальних краев, куда он отправился в поисках богатства. Впрочем, Аладдин уже давно не верил в эту сказочку, поэтому не испытывал большого горя. Однако его мать волновалась, что в отсутствии нормальной семьи сын окончательно отобьется от рук и сделается совсем нелюдимым. Поэтому она решила, что какой-нибудь ручной зверек сумеет приручить и самого парня.
Отчасти так и получилось…
Вот только воровать еду ему теперь приходилось для двоих.
– Обед подан, – объявил Аладдин, щедрым жестом протягивая своему мохнатому приятелю половину ломтя.
– Стой, ворюга!
Абу сорвался с места. Аладдин вскочил на ноги.
Значит, стражникам с рынка все же как-то удалось взобраться по шаткой стремянке на крышу, где затаился Аладдин. По крайней