Дэвид вскочил с места.
– Сядь! – сказал ему отец. – Еще что-нибудь разобьешь…
– Моя мать… – начал Дэвид.
– У твоей матери мозги были, как у блохи! – заявил Симеон. – Боюсь, что она передала их детям.
Он неожиданно поднялся с кресла. На его щеках выступили красные пятна; голос сделался высоким и пронзительным.
– Вы не стоите даже пенни, ни один из вас! Вы все мне противны! Вы не мужчины! Вы – слюнтяи, кучка женоподобных слабаков! Одна Пилар стоит вас двоих вместе взятых! Клянусь всеми святыми, у меня в этом мире есть другой сын, который куда лучше любого из вас, даже если вы родились в законном браке!
– Послушай, отец, погоди! – крикнул Гарри и, вскочив на ноги, застыл на месте. Его обычно добродушное лицо было хмурым.
– То же самое касается и тебя! – оборвал его Симеон. – Что ты за всю свою жизнь сделал? Со всех концов света умолял меня прислать тебе денег! Говорю вам всем – меня тошнит от одного вашего вида! Ступайте прочь!
Тяжело дыша, он откинулся на спинку кресла. Члены семьи медленно, один за другим вышли из комнаты. Джордж кипел возмущением. На лице Магдалены застыл испуг. Дэвид был бледен и заметно дрожал. Гарри стремительно выскочил из комнаты. Альфред вышел с видом сомнамбулы. Лидия последовала за ним с гордо поднятой головой. Лишь Хильда задержалась у порога и медленно вернулась в комнату, где встала рядом с креслом старика.
Когда тот открыл глаза и увидел ее, то невольно вздрогнул. Было в ее неподвижно застывшей позе нечто зловещее.
– Что такое? – раздраженно спросил Симеон.
– Получив ваше письмо, я поверила вашим словам… будто вы хотите, чтобы на Рождество вокруг вас собралась вся ваша семья. И я убедила Дэвида приехать сюда.
– И что и этого? – спросил Симеон.
– Вы ведь хотели, чтобы вокруг вас собралась вся семья, – медленно проговорила Хильда. – Но не с той целью, которую заявили. Вы собрали их здесь затем, чтобы всех перессорить! Бог вам в помощь, если вы решили таким образом позабавиться!
– Меня всегда отличало специфическое чувство юмора, – усмехнулся старик. – Я не жду, что кто-то оценит мою шутку. Я сам доставляю себе удовольствие!
Хильда ничего не сказала. Симеону это не понравилось.
– О чем ты задумалась? – резко спросил он.
– Я боюсь… – нехотя призналась Хильда Ли.
– Ты боишься… меня? – уточнил старик.
– Не вас, – ответила она. – Я боюсь за вас!
Словно судья, который только что вынес приговор, она отвернулась от него и медленной, тяжелой поступью вышла из комнаты.
Симеон проводил ее глазами. Затем поднялся и подошел к сейфу.
– Давай-ка взглянем на моих красоток, – пробормотал он.
Глава 3
Без четверти восемь раздался дверной звонок. Трессильян отправился открыть дверь.
Вернувшись