– Извините, – еле слышно пробормотал Андрей, дотронувшись до плеча мужчины в шляпе, который уже успел развернуться, чтобы уходить.
Он посмотрел на Новикова с такой агрессией и злобой, что тот невольно отступил на пару шагов.
– Подождите, пожалуйста… минуту буквально… Пару минут подождите, пожалуйста. Не уходите.
Не дожидаясь ответной реакции, Андрей чуть ли не бегом отошел к ярмарке. Ровно через две минуты он вернулся к ним с тремя большими хлебными лепешками. Новиков с извиняющейся скромной улыбкой отдал их матери семейства. Лицо черноглазой женщины подобрело. Она поблагодарила Андрея улыбкой и легким поклоном головы, но ничего не сказала под пристальным надзором оскорбленного супруга, который находился в шаге от того, чтобы в порыве гордости отказаться от подачки. Новиков еще раз посмотрел на них, а потом перевел взгляд на детей. Ему особенно запомнился младший из мальчиков, на лице которого был огромный уродливый шрам во всю щеку. Андрей проникся искренним сожалением к этому бедному ребенку.
Они молча разошлись. Новиков вернулся на площадь и занял привычное место за прилавком рядом с Людмилой. Ярмарка продолжилась.
По признанию всех членов общины благотворительное мероприятие оказалось весьма успешным. Оно каждому участнику подарило уйму положительных эмоций: и тем, кто отдавал, и тем, кто получал. Всем приятно было совершать доброе дело, помогать нуждающимся. Успех затеи привел к тому, что община единогласно решила организовать такую же ярмарку в то же время и в том же месте на следующей неделе. Пенсионер Станищев вызвался в будние дни наведаться в близлежащие церковные учреждения, чтобы распространить информацию о мероприятии. Всем хотелось расширить масштабы благодетели.
В ближайшие выходные двенадцать палаток вновь окружили мостовую на площади около храма. Люди заготовили серьезные запасы хлеба, еды и посуды, в ожидании еще большего количества посетителей.
В первые часы после открытия ярмарки все шло как обычно. Голодные славянские лица с христианскими крестиками на груди подходили к палаткам за хлебом, бульоном и чаем. Их учтиво обслуживали другие славянские лица с отпечатком добродушия на лице. Складывалась райская, идиллическая картина под все тем же апрельским солнцем и божественно ясным небом.
Спокойствие продолжалось до тех пор, пока снова, как и в прошлые выходные, на ярмарку не заглянули нежданные гости. В этот раз первым их заметил Станищев и тут же поспешил обратиться с наблюдением к Радимову:
– Опять эти иноверные.
– Да… Но это другие уже.
– Нет, говорю тебе. Те же! Вон, смотри, женщина черноглазая. Это она с мужем приходила на прошлой неделе. Хорошо ее запомнил.
К главе с разных сторон стали