Кок звездолёта «Серёга». Анатолий Казьмин

точно такая же стена с другой стороны, огораживала помещение командного центра. Или рубки. Или мостика. Или ещё как-то. Да, не важно. Широкий проём загораживала дверь, которая уползала в стену от лёгкого нажатия на пластину рядом с ней. Это мы сразу поняли и все вместе зашли в довольно большое, конусообразное помещение, с любопытством оглядываясь по сторонам. Ну, да, усечённый такой конус. С дугой там, где дверной проём был и округлой же задней стеной и прямыми стенами по бокам. Уж, пардон, я один раз немного подробно опишу, чтобы потом не повторяться. Из-за круглых палуб, все помещения, если преграждались переборками, то были такой же формы – две дуги, побольше и поменьше, а с обеих сторон прямые стены. А вот размерами они отличались. Командный центр был десяти метров в длину, метров пятнадцати около борта и метров семь около двери.

      – Несуразица какая-то, – вздохнул дед. – Вот как в такой неприличной форме жить и работать?

      – А чего тут неприличного, дедушка Егорыч? – высунулась Гришкина голова из стены. – Очень даже симпатично и аккуратно.

      И Гришка снова исчез, я даже не успел заорать, чтобы остановить его.

      По всей дальней от двери стене, шёл полукругом длинный пульт с кучей цветных кнопочек, полосок и прочими командно-нажимательными приспособлениями. Сверху на всю длину пульта и почти до самого верха, матово светился экран, разделённый на части, на котором пока ничего не отображалось.

      – Ага, – Саня потёр ладонью о ладонь и шагнул к одному из кресел, стоявших перед пультом.

      А кресла эти, скажу вам, не очень подходили для людей. Но я и не удивился, вспомнив, как при моей первой проверке, корабль высветил странный контур зеранской ладони. Не люди они, определенно. Вот и кресла были гораздо тоньше наших, я даже не удивился, что плечи и спина Сани не помещались в нём. Зато и в высоту спинка была с меня ростом. Короче, длинные и худые, вот вам и зеранцы во всей красе.

      Егорыч вдруг зевнул:

      – А где мы спать будем?

      Хороший вопрос, кстати, как и миллион других, связанных с этим кораблём.

      – Водички бы, – пробурчал Саня, сосредоточенно разглядывая странные надписи на пульте.

      – Да и покушать не помешает, – согласился и Ринкус.

      – Кто-то сказал про покушать? – снова высунулась голова Гришки.

      – Стоять! – заорал я ему, пока он снова не исчез. – Пошли, Гришка, поможешь мне с ужином.

      – Вань, тут такое! – восторженно верещал он всю дорогу до нижней палубы, где мы свалили припасы, а потом и обратную до мостика. – Классно, офигеть просто как! Я даже и не подозревал, что такое возможно! Только мечтал о таком.

      – Ага, – я что-то внезапно устал и мне все эти чудеса как-то поднадоели, – потом расскажешь, ладно?

      Да и день сегодня выдался на редкость сложным и богатым на события.

      Выбрав место на пульте, где кнопочек было поменьше, я принялся за составление бутербродов на всю нашу банду, а Гришка приплясывал рядом от нетерпения, внимательно следя за тем, как размазывается горчица с майонезом по ломтю консервированного хлеба, сверху кладется пара колечек колбасы, сдабривается каплей