Мы сейчас себя все время обманываем, в том числе и в еде. Начинаем вкус одних продуктов придавать другим: помидорам – вкус курицы или рыбы, огурцам – вкус арбуза или яблока. Это тоже все от лукавого, и в этом – гибель человечества. Как погиб Древний Рим, уже не знавший, как еще извратиться в приготовлении пищи. На пирах древнеримских патрициев были блюда, состоявшие из сотен разных продуктов. Причем чем сложнее, противоречивее были сочетания продуктов, тем большее одобрение такие блюда получали: римляне ценили все, что могло доставить им новые ощущения, новые удовольствия.
Многоплановая еда – это праздный бег по информации, по разным продуктам: глазами, зубами, ушами (разный звук от прикусывания), носом, вкусовыми рецепторами языка. Вообще получается, что человечество все больше разбивает свое восприятие (и свою жизнь тоже) на фрагменты.
Почему себя комфортно чувствуют монахи, которые живут в скиту, едят только хлеб и пьют только простую воду? Они получают удовольствие от этой воды и хлеба, потому что мозг не бежит, сосредоточен на одном и извлекает из этого одного целую радугу. Потому что в каждом однообразии – бесконечное разнообразие, множество тончайших оттенков. И если человек ушел в скит, чтобы утончать душу, ему надо как раз спасаться от обилия информации. А за богатым столом, полным разных продуктов, он вынужден защищаться от этого изобилия.
Простая еда, простая вещь, простой дом, простой человек – все это то, что без излишеств. Излишества, наверное, нужны, но как приправа, как горчица, соль и перец. Но преобладать должна простота, как нечто устойчивое, прочное, как каркас дома.
Отход от простоты гибелен. Потому что и так, чтобы выжить на планете, чтобы не уничтожить ее, нам надо напрягаться. И при этом напряжении уже не до сложностей. А мы пускаемся на сложные уловки, не думая о том, что тем самым умножаем проблемы нашего выживания. Любая технология энергоемка, то есть любое превращение одного вещества в другое требует энергии. А где ее взять? Разрабатывать недра. Что мы и делаем.
Тем, кто это осознает, не до сложной пищи. С другой стороны, простая пища и мыслить заставляет просто и ясно. Сложная пища и мыслить заставляет сложно и туманно. Говорят же йоги: мы – то, что мы едим. То есть образ наших мыслей определяет наша пища. К такому же выводу пришел французский писатель Жан Антельм Брилья-Саварен в начале XIX века, который в своем трактате о еде «Физиология вкуса» написал: «Скажи мне, как ты питаешься, и я скажу, какой ты человек». И вообще, еда, как имидж, с древнейших времен характеризует человека. Не случайно французов до сих пор шутливо называют лягушатниками,