Нельсон подавил самолюбие и принял назначение, но ему виделись серьезные осложнения в будущем. Он знал, что время в данной ситуации играет важнейшую роль – чем скорее выступит флот, тем меньше шансов, что датчане успеют организовать оборону. Корабли стояли под парусами, но торопиться было не в обычае Паркера. Проволочки возмущали Нельсона, он не мог усидеть без дела: пересматривал отчеты разведи! изучал карты и в итоге разработал детальный план сражения. Он писал Паркеру, торопя его, чтобы не упустить инициативу. Но Паркер игнорировал все обращения.
Наконец 11 марта британский флот выступил. Однако, вместо того чтобы направиться прямо к Копенгагену, Паркер приказал встать судам на якорь севернее городского порта и собрал капитанов на совещание. Согласно отчетам разведки, датчане потрудились над обороной своего города, возвели на подступах к Копенгагену оборонительные укрепления, объяснил он. Корабли, стоящие в порту, форты на севере и юге, а также передвижные артиллерийские батареи, способные поразить британский флот на воде. Можно ли противостоять этому и не понести чудовищные потери? К тому же лоцманы, хорошо знающие море вокруг Копенгагена, утверждали, что здешние воды опасны, полны песчаных отмелей, да и ветра в этих краях коварны. Преодолевать все препятствия под огнем артиллерии – стоит ли игра свеч? Учитывая все сложности, не проще ли попытаться выманить датский флот и сразиться с ним в открытом море?
Итак, Грант остался в одиночестве; самые преданные подчиненные убеждали его изменить планы, высшее командование было неприятно поражено его безрассудством и старалось его остановить. Известные военные и штатские, занимавшие высокие посты, заранее объявили неудавшейся кампанию, которая казалась им безнадежной и лишенной всякого смысла. В случае провала с правительством и генералами согласится вся страна. Грант все это понимал и хорошо представлял опасность, но его нимало не трогали соображения честолюбия, он оставался так же глух к мольбам друзей, к страхам и даже к рассуждениям о патриотизме. Эта спокойная уверенность в себе, никогда его не покидавшая и порой возвышавшаяся поистине почти до ощущения рока, была непоколебима. Единожды приняв решение по вопросу, который требовал твердости и непоколебимости, он никогда не сдавал позиций, а оставался верен себе и своим планам. Такая абсолютная и безоговорочная вера не имела, впрочем, ничего общего с самоуверенностью, зазнайством или восторженностью. Нет, то просто была твердая убежденность, которая придавала особую силу тому, во что он верил. Она и вдохновляла окружающих, заставляя довериться ему, – это становилось возможным потому, что он настолько мог верить себе.
Нельсону с трудом удавалось держать себя в руках. Наконец он вскочил и зашагал по кают – компании, взмахивая культей в такт своим