Пауза. Долгая пауза. Наверное, мой открытый рот. Не знаю, не видела себя со стороны. Мучительная пауза. Если убрать матерки в моей голове, проносящиеся со скоростью света, то я в этот момент ни о чем не думала.
– Что, блядь!? Что ты несешь? – Толи шепотом, толи криком изрекаю я.
А она плачет и смеется одновременно. Я понимаю, что это истерика. У меня же нет ни слов, ни эмоций. Шок. Ступор. Какие-то бредовые мысли проносятся в голове, но уловить их за хвост не успеваю. И тут ее рыдания резко прекращаются. Она замолкает и сидит несколько секунд в немом оцепенении. Вдруг она резко устремляет свой взгляд куда-то в глубину моих до сих пор выпученных глаз. Следующая ее фраза, как обухом по голове, моей, между прочим, голове:
– Если вы будете встречаться, я не обижусь. – Пауза. – Он тебе нравится? – Она спрашивает отрешенно, безразлично как-то. Я понимаю, что не ошиблась в выборе лучшей подруги.
– Нет! – Почти кричу я. – Конечно, нет!
И, между прочим, говорю в этот момент абсолютную правду, потому что уже отпустила историю, пережгла ее в себе. Только шрамик на сердце остался, но он давно не болит. Лишь иногда реагирует на погоду, немного ноет в дождливые вечера.
– Он сегодня придет сюда. – Мда, новость не лучше первой.– Он хочет поговорить с тобой.
В этот момент мне кажется, что я вообще потеряла связь с реальностью, но в голове только одна злостная мысль: «Как он мог? Как он мог так с НЕЙ поступить?» И этого козла я любила!
Я плюхаюсь на скамейку рядом с моей любимой девочкой и крепко ее обнимаю. Мы вместе взахлеб плачем. Наверное, она – от обиды, я же очищаюсь, потому что странно чувствую себя виноватой перед ней. ОН мне не нужен. Или…нужен? Голова закипает как новый чайник – бурно, интенсивно, с паром и горячими брызгами.
– Почти полгода…, – всхлипывает она. Слова еле разборчивы. – Я же…люблю его…уже полгода…Ты можешь представить?
«Пять лет, милая » – думаю я, молча гладя ее по голове.
Все в мире относительно. Ей кажется, что это долгий срок, зря потерянное время. Пять месяцев. А я застряла в НЕМ на пять лет. Эти мысли проносятся моментально, а вслух я говорю – резко, отрывисто, чтоб привести ее в чувства, при этом продолжая гладить ее в одном темпе по голове:
– Прекрати реветь! – Мой голос жесткий, низкий, максимально интонационно без эмоциональный. – Ни один мужик не стоит твоих слез! Их – этих бездушных особей – будет много, а ты у себя одна. Он еще пожалеет. Прибежит, но будет поздно. (Господи, что я несу?)
Странно, но мой назидательный тон ее успокаивает. Она расслабляется на моем плече, всхлипывания становятся тише и менее интенсивными. Лишь ее хрупкие плечи иногда подергиваются от остаточных переживаний. Мы сидим так долго. Я потеряла счет времени. Я слушаю ветер в верхушках деревьев. Мимо пробегают студенты со счастливыми лицами, выражающими одно общее – свободу. В воздухе пахнет