Старик не помнил, как вернулся в метро, как не помнил первые дни после трагедии. Целую неделю он пребывал в какой-то странной одури, пока у него не появилась цель. Последняя цель в его несправедливо затянувшейся жизни. Почти месяц ушел на подготовку, и вот сейчас до цели осталось менее одного квартала.
Старик миновал развалины жилого дома, настороженно озираясь и лавируя между перегораживающими проезжую часть остовами мертвых автомобилей, наискось пересек улицу и вскарабкался на кучу щебня, но, оказавшись на вершине, застыл на месте, пораженный увиденным. Перед ним простиралась выжженная равнина, в которую превратилась центральная площадь города, и в центре этой равнины возвышалось гнездо ненавистных чудовищ, которое те устроили в руинах оперного театра, считавшегося до Катастрофы главным символом и визитной карточкой Новосибирска.
От некогда красивейшего здания с величественной колоннадой, увенчанного легким, словно парящим в воздухе, куполом остался лишь выщербленный железобетонный каркас. Поддерживающие портик монументальные колонны не выдержали удара взрывной волны, а уникальный шестидесятиметровый купол треснул и обвалился.
Сейчас руины цирка напоминали пробитый и обглоданный человеческий череп.
Наверное, именно так в воображении художников и поэтов должно было выглядеть обиталище тварей, порожденных адовой бездной. Однако к происхождению настоящих гарпий сатана не имел никакого отношения. Крылатых чудовищ, равно как и всех других монстров, заполнивших развалины и подземелья Новосибирска, породили сами люди. Последняя развязанная ими мировая война, перепахавшая континенты ядерными взрывами, чудовищная радиация и поднятые в воздух тонны сажи и пепла обезобразили облик планеты. И этот обезображенный мир породил таких же безобразных обитателей, для которых люди стали всего лишь добычей. Но загнанная в угол, лишенная всего, что ей было дорого, жертва еще способна дать хищникам последний смертельный бой. И этой ночью гарпии, а вместе с ними и все остальные живущие в окрестностях монстры убедятся в этом.
Неловко перебирая ногами по осыпающимся камням, старик слез с кучи щебня и заспешил вперед. Забитый пылью фильтр хрипел, как прохудившиеся меха изношенного аккордеона, хотя, может быть, это хрипел сам его владелец. «Ничего, – успокоил он сам себя, – осталось всего ничего: пересечь площадь, и я на месте. Лишь бы какая-нибудь тварь не сцапала по пути…»
В другое время план старика заведомо был обречен на неудачу. Но краткий промежуток времени после заката, даже не часы, а минуты, давал надежду. Опытные сталкеры рассказывали (а прежде чем решиться на свой отчаянный бросок к гнезду гарпий, старик выслушал немало таких рассказов), что закат