– Гордей, откуда так навострился дерьмо различать? – спросил Ондатр.
– По жизни.
– Плохое что было?
– Не смейся. Трагедия это моя. Я женат был до третьей ходки на зону. Жена была баба дерзкая, целеустремленная. Зверей изучала. Ученая, зоолог. Мы тогда жили бедно, в однокомнатной квартире. У нее стол письменный стоял рядом с диваном, на котором мы спали. Она этих сраных барсуков изучала: че жрут, где гадят, как порются. Наблюдала за ними в нашем загородном заказнике, а дома записывала впечатления. У нее среди бумаг стояли банки с барсучьим дерьмом, много майонезных банок с дерьмом, свежим, старым – всевозможным. Я к жене не цеплялся, хотя приятного мало, когда квартира походит на лабораторию по приему анализов. Пишет – и хрен с ней. Что я бандюк, ее не смущало. Хату возьму – дома денег прорва. На третью ходку ушел на зону; моя лярва с доцентом-очкариком спуталась, фуфло подставила козлу, чтобы он ее работу о барсуках одобрил. Мне с воли братки сообщили. Задурил, петуха одного запартачил арматуриной, но дело спустили – петух выжил. Вышел я по амнистии, условно-досрочно. Домой прихожу – жена в ноги. Я спокойный. «Ничего, – говорю. – Не бойся». Пошел за козлом. Тот бледный, трясется весь, думал, я ему печень вырву! Нет. Я из-за их б…ва обратно на зону идти не собирался, не погуляв. Привел его к себе домой, усадил их с женой за стол, поставил перед ними железную чашку – глубокую такую, – вывалил из банок туда все барсучье дерьмо и велел, чтобы они его жрали.
– Ха-ха, калотерапия! – Ондатр отправил в рот очередной кусок шашлыка. – Нашел, чем наказать. Они же на барсуках своих помешаны. Им их дерьмо, что сахар.
– Не скажи, – не согласился Агей. – Вот если ты на машинах помешан, а к тебе братки нагрянут и заставят гайки глотать – приятного мало…
– Сожрали они все до последнего котяка, я доценту на его лысину плюнул, собрал в спортивную сумку свое тряпье и ушел навсегда, – завершил свой рассказ Гордей.
– А с лярвой твоей, что стало? – поинтересовался Ондатр.
– Уехала с доцентом куда-то в тайгу, изучать бурундуков.
– Теперь они друг без друга никуда… Вместе миску дерьма съесть – это объединяет, – хмыкнул Агей.
– Ладно, пацаны, хватит о дерьме, а то блевану, – заключил Ондатр. – Мяса поели, теперь можно к следующему этапу перейти. Поди, соскучились по бабью?
– А то! Одних петухов драть приятного мало, – согласился Гордей.
Андрей Андреевич, несмотря на пять выпитых рюмок водки, ошалевал от спокойно высказываемых мерзких жизненных тем.
На поляне, рядом с дымящим углями мангалом, где жарилась новая порция шашлыков, стоял маленький автобус с зашторенными окнами. Из открытой двери на зов шестерившего урки вышли три юные обнаженные шалуньи и бывалая на вид женщина постарше. Девкам навряд ли было по восемнадцать, уж очень молодо они выглядели, а бабе – лет тридцать пять.
– Поля,