Я обернулся. Алексеев через прутья решетки протягивал книгу. Я осторожно взял ее – Ж. Лагранж, «Аналитическая механика».
– Спасибо.
Дверь отворилась, как пасть морского чудовища, обнажив страшный, темный и длинный коридор. Раньше обычного… Вошли двое, в таких же зеркальных масках, как и кормильцы. Я быстро приметил, что один чуть прихрамывал, а второй то и дело, судя по звукам, облизывал губы. С моим слухом это не так уж сложно.
– Профессор, на выход.
Старика зачем-то взяли под руки. Тот не сопротивлялся. Я прижал лицо к решетке:
– Пожалуйста, не забудьте про часы!
Профессор Алексеев обернулся и посмотрел на меня, слегка улыбнувшись. Но за улыбкой пряталось нечто совсем иное – грусть. Что это? Слезы? Куда его ведут? Двери захлопнулись. Я снова наедине с книгами, глупыми игрушками и самим собой.
Следующие несколько дней прошли точно так же, как и вся моя жизнь до этого. Почти вся. Я помнил детство – краски природы и чувство свободы; в голове всплывали далекие образы леса, реки, вкусных фруктов, моих родных… Теперь я уже взрослый, а все эти вещи вижу только во сне. Я счастлив и снова брожу по берегу реки, наблюдая за игрой водяных брызг и плавными движениями рыб… а потом просыпаюсь абсолютно разбитым. Хватаюсь за калейдоскоп, чтобы хоть где-то увидеть яркие, насыщенные краски – лишь бы только не смотреть на белоснежные стены.
Опостылевшее лицо Алисы снова швырнуло в меня противную наглую улыбку.
– Добрый день, Грегор. Как настроение?
– Я не хочу с вами говорить.
– Почему? Тебя кто-то обидел?
– Вы держите меня взаперти, засыпаете дурацкими игрушками и не даете то, что действительно необходимо. Ваши профессора глупы, уроки скучны, а книги устарели. Я до всего додумываюсь сам куда быстрее, чем вы можете мне преподать. И еда невкусная.
– Что-то ты раскапризничался последнее время… – пробормотала Алиса, тщательно записывая мои слова в блокнот.
Я медленно подошел ближе к решетке. Она не заметила. В мгновение ока я просунул руку через прутья и схватил записную книжку – Алиса даже не успела вскрикнуть, только глаза расширились от удивления. Карандаш смотрительницы прочертил по бумаге, оставив недописанным последнее предложение. Я же убежал в самый дальний угол клетки, сжимая мятый блокнот в руке. Теперь-то посмотрим, что они там про меня пишут!
– Грегор, немедленно верни!
– И не подумаю, – пробурчал я.
Первая страница. Настроение в норме, аппетит хороший. Проявляет необычную двигательную активность, не разговаривает; часто смотрит в калейдоскоп. Наблюдаются всплески мыслительной активности – очень много энергии. Потенциально гениален.
Дальше и так плохой почерк Алисы превратился в мешанину завитков и точек, которую совершенно невозможно было прочесть. Следующая страница тоже осталась загадкой.