Он не ошибся.
Быстрым, легким и точным движением молодой мужчина, его противник, опустился на одно колено, легко проводя пальцами по травинкам у своих ног.
– Dum spiro spero… – сорвался с его губ шепот, и он, резко дунув, неожиданно продолжил, возвышая голос, – Interfectorem occidere!
Вспыхнуло пламя. Яростное, жестокое, оно, как волна, покатилось от ног вораса и, повинуясь только его молчаливой воле, окружило хранителя памяти, но не кольцом, как в прошлый раз. Теперь огонь вытянулся по обе стороны от него высокими стенами, отгораживая от прочих противников, создавая подобие клетки, ангара, куда можно было попасть разве что со стороны замка, то есть, из-за спины хранителя памяти, и куда, понятное дело, никого бы не подпустили. Винсент, с насмешливой улыбкой созерцающий это, слегка покачал головой. Он ведь знал, он помнил еще с прошлых раз, что пламя, создаваемое Анхелем способно играть лишь одну роль – оно может только освещать, но не способно сжечь или опалить. И поведение вораса сейчас, его наивная вера в такую силу казалась почти смешной, очень странной… Но дополнительные слова внушали некоторое подозрение.
– На сей раз оно жжется, Винсент, – голос Анхеля, спокойный и негромкий, пробился сквозь гул пламени, и экс-мажордом усмехнулся, – Не советовал бы проверять, признаюсь.
Хранитель памяти, искренне растерявшийся – не испугавшийся, но обескураженный столь внезапной и серьезной угрозой, – сделал непроизвольный шаг назад и… к собственному изумлению едва не упал, запнувшись обо что-то теплое, мягкое и пушистое.
– Однако… – медленно вымолвил он, стараясь спрятать улыбку, – Это должно было пугать меня, пока я был в облике льва. Если ты как-нибудь случайно не заметил, сейчас все иначе.
– Я был бы не против, если бы ты принял этот облик, – не остался в долгу ворас, – Мне понравилось кататься у тебя на спине… Но, впрочем, заставлять не стану. И, если ты полагаешь, что мое пламя способно сжечь или опалить тебя лишь в зверином виде, ты…
Кем Анхель считает своего противника, узнать так никому и не пришлось. Из-за его спины, мимолетно потершись о ноги, плавно и грациозно выступила песочно-рыжая кошка и, оглядев стоящего перед ней мужчину с ног до головы, мигнула, негромко сообщая ему:
– Мяу.
Девушка, взволнованно наблюдающая за этой, еще не начавшейся, но уже такой страшной битвой, довольно улыбнулась, не пытаясь сдержать вздох облегчения. За прошедший год она, изо всех сил пытаясь освоить премудрости владения комплектом своих опасных украшений – браслетом и кулоном, все-таки сумела добиться одного, пусть и не очень большого, но все же результата. Сознание кошки с некоторых пор, если и не стало для нее открытой книгой, было все же более открыто, чем прежде, и в некоторых случаях, когда строптивая и своенравная любимица соглашалась, Татьяне удавалось даже призвать ее, просто произнеся мысленно ее имя. Сейчас же имя ее девушкой было повторено многократно, она буквально просила Тиону о помощи и та,