что пообещал, исполнил в срок.
Календарь Поэта жизнь листает,
преподносит двадцать лет урок.
Как любимым быть два века с лишним,
радовать присутствием своим.
Праздником на день рожденья пышным,
что помпезностью необозрим.
Декламируют стихи Поэта чести
и читают, собственно, свои,
и поются той эпохи песни,
и танцуют па-де-де любви.
Исполняет прихоть прежней власти,
веселит толпу иных зевак.
А Поэт и в бронзе звонкой счастлив.
И работает на город так,
Что потрогать хочется народу,
прикоснуться с нежностью рукой,
ощутить поэтову свободу
и, прочувствовав, узреть покой.
Меж прошлым и будущим
Наш город бездарно изменчив,
он словно длиннющий овал.
Здесь жил Ползунов.
Юдалевич
поэму о том написал.
Легенду озвучил о даме,
её обозвал голубой.
Была замурована хамом
и стала
любовной стеной
меж прошлым и будущим власти,
расстрелянной в странной борьбе.
Исчезли достойные касты,
о чём заиграл
на трубе
трубач на зелёной коняге,
он всех в революцию звал
и новые вывесил флаги,
длиннее создал он овал.
Усилил репрессии,
с ходу
аресты пошли чередой.
И страшно в коммуне народу,
гулял безраздельно разбой.
И «Дунькину рощу» срубили.
Ограбили, падлы, купцов.
Мечту беспокойством
сгубили.
Поставили горе-отцов
над городом – править не могут.
Их лица в газетах двоят.
И слышится горести гогот,
сползает зипун,
что до пят.
Нечист
«Семнадцать мгновений» обгадил —
в гробу повернулся артист.
Зачем и чего это ради
воруешь известность.
Нечист
приём безответственно-подлый —
подкладывать; киношедевр
опошлен безнравственной кодлой.
Не выдержал пошлостей
нерв,
покинул я сборище это,
участвовать в нём не хочу.
Чиновники рвутся в поэты.
Над вами, «друзья»,
хохочу.
Вы наглые все без предела,
вам бес по нахальности брат.
Толпа, возмущаясь, галдела:
«То чистой воды
плагиат!»
Твердеет река
Не всё ещё в жизни потеряно.
Неяркие светят цвета.
Что