Король, довольный голосом королевы, завыл так восторженно, что всем жителям леса стало ясно, как горячо он любит свою напарницу.
Тут же с северной окраины леса подняли радостный вой молодые волки, дозором обходящие границы своей территории. Спустя мгновения из глубины рощи к родителям, старшим братьям один за другим присоединились несколько подростковых голосов. За ними отозвались волчата-сосунки. Волчата не выли – этому родители их ещё не научили – то ли скулили, то ли смеялись. То и другое происходило одновременно. Они, пискляво срывая связки, одновременно тявкали, скулили, визжали. По тому, как раздаются голоса сосунков – разных высот, тембра, настроения, – создавалось впечатление, что это о себе дают знать вовсе не детёныши волчьего племени, а какие-то чужеродные существа, которые никогда не научатся выть по-волчьи.
Когда умолкли волчата, в густые сумерки, ломая тишину, вновь врезался сильный, магический тон королевы волчьей стаи. По зычному вою, тембру, дикой неповторимой музыке, тревожно отражающейся в нём, можно было догадаться, что она встретилась с королём и очень довольна восторжествовавшему миру в их семье.
Когда сделал это открытие, казалось, Шерхан был поражён проницательностью своего ума, пониманием психологии внутрисемейных отношений волков. Слушая эту гамму диких, мелодичных, имеющих своё предназначение голосов, он растворялся в своём сознании. Ему не верилось, что между членами волчьей стаи могут сложиться такие тонкие, трепетные чувства, намного тоньше, чем в семьях людей.
Приставил руку к уху и сосредоточился, пытаясь оказаться на волне завываний волчьей семьи. Он очень хотел к ним присоединиться. Своим меняющимся сознанием, своим завыванием слиться с голосами королевской семьи. Ему мешало то биение скачущего в груди сердца, то собственное прерывистое дыхание, то неугомонный шум ветра над козырьком скалы.
Шерхан застыл, приоткрыв рот, пытаясь приобщиться к голосам волчьей семьи. Он оцепенел, позабыв о своём существовании и своей извечной боязливости перед волками. Вдруг из его гортани вырвался такой зычный голос, что на минутку, застигнутые врасплох, волки замолкли. Оторвавшись от своего сознания, от самого себя, ничего не слыша вокруг, неожиданно погрузился в магию таких волшебных звуков волчьего семейного оркестра, а доминантный волк, ревнуя к сопернику, завыл так мощно, что всё живое вокруг замерло в оцепенении. К требовательному зову вожака присоединилась