Женщина-рыбачка все так же сидит, уставившись в стакан. Парень в причудливой рубашке не сводит взгляда с инфопланшета. Барменша стоит в стороне, протирая бокалы.
– Угу, – кивает Кондер. – Прямо пожирают глазами.
– Ну так что ты узнал? – Синджир громко прихлебывает каф.
За их спинами кто-то шагает по гальке, и в бар, распугивая птиц, входят еще двое. Синджир уже видел их раньше – оба пилоты Новой Республики. Первый – длинноносый чандриланец с едва заметным шрамом на одной из бровей, вторая – женщина с рябыми щеками и извечным хмурым взглядом на некрасивом лице.
Шрам подходит к стойке рядом с Синджиром, стучит по ней костяшками пальцев и кричит барменше:
– Груйт-бальзам. И побыстрее.
– Два, – добавляет Хмурая, хлопая по стойке ладонью.
Пока барменша несет напитки, Шрам озирается вокруг, и его полный ярости взгляд останавливается на Синджире.
– Мне не нравятся такие, как ты, – заявляет он.
– Спасибо, сэр, – аплодирует Синджир. – Большое спасибо, что подтвердили мою мысль. Видишь, Кондер? Эти пилоты не одобряют наш образ жизни.
Хмурая смотрит поверх плеча Шрама и, прищурившись, выставляет вперед подбородок.
– Нам не нравится, что тут ошиваются имперцы.
Печально, ничего не скажешь.
– Так вот в чем проблема? – уточняет Синджир.
– Он не имперец, – вставая, говорит Кондер. – Он на нашей стороне.
– Ну, – поправляет его Рат-Велус, – я бы не был столь категоричен…
– Криффов имп, вот кто он такой. – Шрам, оскалившись, наклоняется к Синджиру. Судя по перегару, парень уже подзарядился не хуже, чем лазерная батарея. – Только и ждет, как бы напасть из-за угла и перерезать нам глотку. Нам такие не нравятся. Как и те, кто с ними шашни водит.
– Понятно, – кивает Синджир, делая вид, будто прихлебывает из кружки с кафом, которую на самом деле намерен разбить о башку этого тупицы. – Когда-то Империя и впрямь держала в узде все планеты и станции – от теплого уютного центра Ядра до самых холодных окраин Внешнего Кольца. Вот только теперь она разваливается на части, и нам, плохим парням, ничего не остается, кроме как явиться к вашему порогу, смиренно прося о прощении. Вероятно, мы вовсе его не заслуживаем, но тем не менее мы здесь. Для вас это, конечно, проблема, ибо возникает вопрос: