– Но тут иные обстоятельства, – возразил я, взглянув ему в глаза.
– О чем вы? – удивился мистер Джеллико.
– Я имею в виду то, каким образом Джон Беллингэм исчез из дома мистера Хёрста.
– И каким же?
– Ну, это все как-то странно. Честно говоря, я не знаю…
– То-то и оно. Я тоже не знаю, поэтому о таинственности его исчезновения судить не берусь.
– Ведь неизвестно даже, ушел ли он из этого дома.
– Вот именно, – кивнул мистер Джеллико. – Если он не ушел, значит, он до сих пор еще там. Если он там, то он в буквальном смысле слова не исчезал. А раз он не исчезал, никакой тайны нет и в помине.
Я от души рассмеялся, но мистер Джеллико сохранял невозмутимо-серьезный вид.
– Принимая во внимание данные обстоятельства, – продолжал я, – вы, очевидно, не поддержите мистера Хёрста в его ходатайстве перед судом признать факт смерти Джона Беллингэма?
– Какие обстоятельства? – встревожился мой собеседник.
– Но вы ведь сию минуту усомнились в том, что мистера Беллингэма действительно нет в живых.
– Дорогой сэр, – усмехнулся он, – я вас не понимаю. Если достоверно известно, что человек жив, нельзя признать, будто он мертв; если столь же достоверно известно, что человек скончался, значит, о предположении нет и речи, ибо нельзя предполагать то, что достоверно известно. Для сделки характерно именно отсутствие достоверности. Вы улавливаете ход моей мысли?
– Но если вы считаете, что он жив, то не возьмете на себя ответственность признать, что он мертв, и распределить его имущество?
– Я не беру на себя никакой ответственности, – рассердился мистер Джеллико, – а действую согласно постановлению суда, и только.
– Суд может постановить, что он умер, а он тем не менее жив, – упорствовал я, все больше втягиваясь в спор.
– Если суд признает его смерть, его сочтут мертвым. В физическом смысле он может продолжать жить, но с юридической точки зрения и для решения вопроса о наследстве он будет мертв. Вы понимаете разницу?
– Боюсь, что не вполне, – растерялся я окончательно.
– Врачи, как правило, в этом не разбираются. Вот почему в качестве свидетелей они приносят суду мало пользы. Научная точка зрения радикально отличается от юридической. Ученый полагается на свои знания, наблюдения и суждения и не считается с показаниями других. Допустим, к вам придет имярек и скажет, что он слеп на один глаз. Примете ли вы на веру его показание? Никоим образом! Вы начнете его обследовать и, чего доброго, установите, что он хорошо видит обоими глазами. Вы решите, что он не слепой, то есть отбросите его свидетельство в пользу факта, в котором сами убедились.
– Так ведь это единственный рациональный путь прийти к правильному заключению?
– В науке – да. Но не в юриспруденции. Суд выносит решение согласно данным, которые ему представлены, а данные эти – клятвенные