На какое-то время воцарилась неловкая тишина; два человека рассматривали друг друга. Что видела она, мы уже рассказали, хоть ей так и не удалось понять, кто же перед ней. Он же видел прекрасную женщину с лицом классической статуи и волосами, которые в солнечных лучах казались сияющим медным шлемом.
– Известно ли вам, – произнес незнакомец, – что сотни лет назад на этом месте и впрямь мог стоять менестрель, а со стены на него могла взирать леди и бросать ему деньги?
– Вам нужны деньги? – в полном недоумении спросила она.
– Ну, – протянул незнакомец, – в том смысле, что мне их не хватает, пожалуй, что нужны. Но я боюсь, что сегодня здесь нет места для бродячего артиста, если только он не черный. Мне следует извиниться за то, что я не вымазал лицо сажей.
Она смущенно рассмеялась и сказала:
– Не думаю, что вы в этом нуждаетесь.
– Возможно, вам кажется, что уроженцы здешних мест и так достаточно черны лицом, – холодно заметил он. – Мы, в конце концов, аборигены, и обращаются с нами соответственно.
В полном замешательстве она прибегла к последнему средству – разговору о погоде и прекрасном ландшафте, надеясь, что теперь беседа пойдет по более приемлемому сценарию.
– Вид отсюда и впрямь открывается прекрасный, – согласился он и добавил все тем же таинственным тоном: – Есть только одно, что меня смущает.
Он медленно поднял свою черную трость и, словно длинным черным пальцем, указал ею на деревья, высившиеся над лесом. И в этот миг девушкой овладела странная тревога, как будто бы этот человек своим простым жестом творил какое-то разрушительное колдовство и мог наслать на весь сад проклятие.
Звенящую, почти болезненную тишину нарушил голос сквайра Вейна, который говорил хоть издалека, но довольно громко.
– А мы-то гадаем, куда ты ушла, Барбара, – сказал он. – Это мой друг, мистер Сайприен Пейнтер.
Тут он заметил незнакомца и остановился, несколько озадаченный. И только мистер Сайприен Пейнтер понимал, кто это и что здесь происходит. Несколько месяцев назад он видел в одном американском литературном журнале портрет нового корнуолльского поэта, так что, к его собственному удивлению, он оказался вынужден представлять присутствующих друг другу вместо того, чтобы быть представленным.
– Как же так, сквайр, – в полном недоумении произнес он, – неужели вы не знаете мистера Трегерна? Я был уверен, что вы знакомы, он ведь живет неподалеку от вас.
– Рад с вами познакомиться, мистер Трегерн, – ответил сквайр, стараясь быть любезным, однако из-за смущения чуть более громогласный, нежели того требовали приличия. – Я так рад, что вы смогли прийти. Мистер Пейнтер. Моя дочь.
Он отправился к столу, все еще стоящему под деревом. Сайприен Пейнтер пошел за ним, размышляя над странной особенностью, озадачившей даже его, человека опытного и немало