День опричника. Владимир Сорокин

расхлебывать, – оглаживает бороду Батя. – А кто все-таки автор?

      – Сейчас узнаем. – Бутурлин подходит к столу, садится в рабочее кресло. Дает команду голосом: – Писателей ко мне!

      Тут же в воздухе кабинета возникает 128 лиц писателей. Все они в строгих коричневых рамочках и расположены-выстроены аккуратным квадратом. Над квадратом сим парят трое укрупненных: седобородый председатель Писательской Палаты Павел Олегов с неизменно страдальческим выражением одутловатого лица и два его еще более седых и угрюмо-озабоченных заместителя – Ананий Мемзер и Павло Басиня. И по скорбному выражению всех трех рыл понимаю, что непростой разговор ожидает их.

      – Мы пойдем, Терентий Богданович, – Батя князю руку протягивает. – Писатели – ваша забота.

      – Всего доброго, Борис Борисович, – подает Бутурлин Бате руку свою.

      Кланяемся мы князю, выходим за Батей. Идем по коридору к лифту в сопровождении того же бравого сотника.

      – Слушай, Комяга, а чего этот Олегов всегда с такой печальной харей? У него что – зубы болят? – спрашивает меня Батя.

      – Душа у него болит, Батя. За Россию.

      – Это хорошо… – кивает Батя. – А что он написал? Ты же знаешь, я далек от книг.

      – «Русская печь и XXI век». Увесистая штука. Я до конца не осилил…