– Болтовня! – выкрикнул ректор, теряя самообладание. Хищная физиономия куратора Хрома замаячила перед его мысленным взором. – Не более чем болтовня. Вздор. Не верю…
– А в то, что Антон вылечил Герда, тоже не верите? Уже целую весну Герду не заменяют кровь…
– Единственный удачный опыт не повод бить в колокола, – жестко возразил ректор. – Тебе известно, что Антон никогда не публиковал своих работ? Не исключаю, что ничего достойного внимания у него за душой просто не было. С юных лет этот заблудший человек отличался неблагонадежностью. На каждом шагу дерзко нарушал общепринятые правила…
– Он считал, что наши люди достойны лучшей доли, – сказал Адам, не думая сдаваться. – Надеялся улучшить этот мир… Ему не позволили жить… И вы, господин ректор, не последний из тех, кто жаждал крови несчастного старика…
– Не слишком ли ты много берешь на себя, Адам? – уже кричал ректор.
Его лицо налилось кровью, руки тряслись. Адам никогда не видел его в таком состоянии.
– Ты сам пока что жалкий… проросток. Помнишь, как на практикуме по биологии вы возились с семенами пшеницы? Ты наверняка видел, как жалко выглядит проросток. Осмеливаешься судить о мужах науки? Это надо же… улучшить мир… и уж никак не меньше. Ну да, конечно, взяли и не позволили. Но почему не позволили, кто не позволил? Антон банальный фанатик и провокатор. Да, представь себе, провокатор. Известно, что он коварно подбивал людей на необдуманные поступки и со стороны наблюдал, что из этого выйдет. По его милости многие пострадали, в том числе его друзья. Ты еще очень молод, Адам, и всего не знаешь. Слушай стариков, умудренных жизненным опытом, не прогадаешь. Пока не поздно, научись слышать собственные слова и немедленно умолкай, сообразив, что впадаешь в ересь. И голову не задирай слишком высоко – закружится. Запомни, мы живем в жестком каркасе человеческих связей. Что-то менять опасно. Это же как удалить одну из скреп в сложном сооружении. Стоит утратить ее, и при малейшей перегрузке конструкция рухнет… Не исключено, что тебе же на голову. Ты должен об этом помнить, не маленький мальчик…
Он замолчал – оборвался. Сидел, тяжело дыша приоткрытым ртом.
– С Антоном поступили несправедливо, – продолжал упорствовать Адам. – Он не заслужил такой участи.
– Я вынужден прервать наш разговор, – сухо проговорил ректор. – Будет лучше, если каждый останется при своем. Хотя в соответствии со своим положением я обязан переубедить тебя.
Они молчали. Ректор Игор остывал, продолжая искоса взглядывать на юношу, вольно рассевшегося перед ним. И вдруг он понял, что завидует этому чистому парню, для которого еще нет запретов. Как же трудно будет ему в путаном мире с его бесконечными препятствиями.
– И все-таки, почему ты не говоришь о своих планах? – спросил ректор. – Ты должен сделать усилие и выбрать.
– Я не хочу оставлять технические дисциплины, – проговорил Адам