– Я работала. И я есть хочу.
– Работала?! Как бы не так. Знаю я, где ты была!
Адари заглянула в глиняный горшок – там булькало мясо с овощами – и вздохнула. Конечно же, ее мать знала, где она была. Все, собственно, знали. Адари Вааль – собирательница горных пород и камней, молодая вдова доблестного наездника уваков, на которого возлагалось столько надежд. И Адари Вааль – враг закона и веры, которая, вместо того чтобы нормально воспитывать своих детей, морочит головы чужим. Уже третий день Нештовар допрашивают ее. И просвета не видно.
– Что за шум?
– Они забрасывают дом камнями, – объяснила Адари, ставя на стол дымящуюся миску.
Она приоткрыла входную дверь, стараясь не высовываться из-под защиты тяжелой створки. Через порог тут же перекатилось несколько «подарочков» от добрых соседей. Адари быстро захлопнула дверь. Ее внимание привлек булыжник с острыми краями, закатившийся под детскую люльку. Она подхватила его сильной исцарапанной рукой.
– Отличный экземпляр. – Адари повертела камень в руках. – В окрестностях таких пород не встречается. Откуда-то издалека.
А ее популярность растет. Позже надо будет посмотреть внимательнее, что там накидали. Кому нужны экспедиции, если разъяренная толпа и так забрасывает твой дом отличными образцами. Адари швырнула булыжник в мешок, и без того битком набитый камнями всевозможных форм и цветов. Снаружи здорово громыхнуло. Младшенький заныл. Огромные темные глаза Эвлин еще больше расширились от ужаса.
– Адари, ты слышишь? Они сейчас крышу проломят!
– Это всего лишь гром.
– Это доказательство, вот что это! Дети Небес гневаются на тебя.
– Нет, мама. Они меня защищают, – возразила Адари. Она запихивала в себя еду, даже не присев. – Если пойдет дождь, дом точно не смогут поджечь.
До такого, конечно, дойти не должно – закон защищает вдов нештовари, так что убить ее не посмеют. Но испортить ей жизнь – запросто. А с учетом того, что с недавних пор она сама вроде как преступница, рассчитывать на защиту Нештовар не приходится. Этот маленький спектакль им даже на руку.
Адари высунула голову на задний двор. Никаких камней там не было. Только увак делал все то же, что и весь последний год: занимал очень много места и… благоухал. Ящер с ленцой приоткрыл ядовито-зеленые глаза и недобро покосился на Адари. Даже плотно сложенные кожистые крылья увака все равно цеплялись за противоположные стенки загона. Холодный дождь зверя не побеспокоил, но шум с улицы разбудил его. Любой увак, оставшись без наездника, становился ленивым и злобным. Но Нинк и при живом хозяине благонравием не отличался – своего наездника он не любил. Адари тоже была не в восторге от покойного. Увы, последний прилагался к дому. В том смысле, что дом принадлежал ему.
В старые времена, если нештовари – наездник увака – умирал, то семья умершего и сам увак по традиции следовали за ним. Но подобная практика давно себя изжила. Уваки стоили дорого, нрава были крутого, их привязанности и послушания