Именно после прочтения этих строк я захотела себе дом, покрытый медной кровлей, чтобы мне легче было переносить западню Афанасия Афанасьевича.
Во дворе я увидела, как в цветочном горшке, заполненном землей, но без цветка, копошился воробей. Я запела песенку собственного сочинения:
– В горшке цветочном без цветка купался воробей. Его работа так легка, что весел воробей. Он набросал земли вокруг, он разметал крупинки. И счастлив маленький мой друг, посеял он смешинки.
Хозяин, услышав песенку, разрешил мне на пару часов выходить за ворота усадьбы в поисках местных приключений.
Я зашла к себе в комнату, открыла шкаф с одеждой, выбрала желтый брючный костюм. Я подошла к зеркалу и увидела в нем девочку с растрепанными волосами. Мне стало стыдно за свой внешний вид. Я пошла в душ, вымылась, почистила зубы и рассмеялась белозубой улыбкой.
Потом я отжала волосы полотенцем, высушила их феном, прочесала гребнем и запрыгала на одной ножке от радости. Я надела желтый легкий костюм, бело-желтые босоножки и, пританцовывая, спустилась на первый этаж дома.
Дворецкий выпустил меня за ворота особняка.
Я шла по деревне в надежде встретить кого-нибудь, чтобы услышать нормальный человеческий голос. Я увидела около одного дома широкую скамейку, доски которой были стянуты медными полосами. Скамейка стояла недалеко от скромного деревянного дома под величественной березой.
Золотистые ветви березы так красиво шевелились от легкого ветра, что я решила сесть на скамейку и оглядеться. Я вспомнила, как впервые приехала в гости к тете Даше в прошлом году.
Солнце светило сквозь шторы точно так же, как медный ковш, в который оно попадало своими лучами. Но солнце и медный ковш общими усилиями не делали из меня звезды. Сейчас все звезды – певицы, тонкие, маленького роста и весом до 50 килограмм. «Вероятно, для того чтобы сцена под ними не проваливалась», – думала я. Да, быть звездой – не для меня, а для певчих птичек, а у меня другая весовая категория.
Есть лошади беговые, а есть тяжеловесы, которые тяжести медленно, но везут. Они ближе ко мне, а еще ближе ко мне сизифов труд. Так вот, прошлым летом я проехала от железнодорожной станции до деревни на настоящей телеге с деревянными колесами. Телегу везла обычная лошадь.
На следующее утро я пошла на речку в одних плавках.
Соседка Семеновна выпрыгнула из-за плетня и закричала:
– Девушка, ты совсем совесть потеряла! Грудь уже появилась, а ты ее не прикрываешь! Ты большая девочка, нельзя так ходить по деревне!
Я остановилась, глаза на соседку вытаращила и совсем не могла понять, за что ко мне такая немилость. Мне в этот момент было лет 10—11, а вес у меня как раз был килограммов 50.