Даже несмотря на то что с утра я соображаю хуже, математика давалась мне легко. Она давала мне возможность использовать все, что я выучила до этого, все понятия из алгебры и геометрии, которые я упорно заучивала, и использовать их как базу. Она позволяла решать проблемы в идеальном мире, в котором на бумаге жило только существенное. И я могла решать, каким способом добраться до ответа. Я обладала свободой выбирать свой собственный путь. Ну и мистер Кавач был клевый, что тоже не мешало.
Рядом со мной Грэйс лениво делала записи, которые больше походили на каракули. Она знала, что я веду отличные конспекты по математике и что в конце концов мы будем заниматься вместе. Урок подходил к концу, и Грэйс быстро собрала свои вещи.
– Мне надо встретиться с Беном у его шкафчика, но серьезно, я тебя умоляю заняться со мной независимым исследованием. Ты так хорошо пишешь, Сав, а газете нужны сильные репортеры в этом семестре, – сказала она.
Бен был новоиспеченный бойфренд Грэйс. Этим летом они вместе работали в Famous Footwear, и отношения завязались на фоне кроссовок и прочей обуви. Я до сих пор не могла до конца отойти от того, что Грэйс встречалась с качком, но в те несколько раз, что я его видела, он показался мне вполне милым.
– Я серьезно подумаю над этим, – сказала я.
– Уж постарайся! – сказала подруга, послав мне воздушный поцелуй уже из коридора. – Увидимся в обед.
После школы я забрала из собачьей парикмахерской счастливого Фиеро, шерсть которого впервые за несколько недель выглядела чистой. Когда заводишь собаку, похожую на пушистый белый шар, приходится брать на себя определенный риск. В течение нескольких часов пес остается белоснежным, пока не вываляется в чем-нибудь там, где не следует. Фиеро насторожился, когда я пристегнула его ремнями на заднем сиденье, а затем, похоже, запаниковал, когда понял, что вести машину тоже буду я. Животные очень тонко чувствуют неминуемую опасность.
Норма в очередной раз справилась и доставила нас домой с минимальной психологической травмой, в основном для Фиеро. Я преувеличенно извинялась перед ним за то, что мы чуть не перевернулись, когда машину занесло на особенно крутом повороте. Он пулей вылетел из машины, как только я открыла дверь, и прыгнул на руки к маме, которая вернулась домой с работы и уже облачилась в свои чересчур обтягивающие велосипедки и спортивный лифчик. Эти ее усилия были направлены на то, чтобы продемонстрировать свое преображение соседям, как будто никто из них не заметил ее нового тела.
– Как прошел первый день? – спросила мама, пока Фиеро облизывал ей щеку.
– Отлично, – ответила я. – Думаешь, желание отлынивать от учебы, обычное для последнего года, могло уже появиться?
– Да ладно, ты же любишь школу! – сказала мама. – Саванна Линн, ты такая умная.