– Хочу тебя удивить.
– Что-то не так?
– Просто есть желание выйти в свет. И узнать, так ли хорош этот ресторан.
Они поговорили о том, что ей надеть, в какое время ему заехать за ней.
– Люблю тебя, – услышал он на прощание.
Ответил: «Люблю тебя» – и положил трубку.
К этому времени съел только треть ленча, но напрочь лишился аппетита.
Со стаканом вина вышел из дома, пересек внутренний дворик, подошел к бассейну, посмотрел, как солнечный свет, преломившись в воде, играет на итальянских синих кафельных плитках.
Вдруг понял, что водит пальцами по нашлепке из пластыря.
Цыгане предсказывали будущее по ладоням и чайной заварке, какой-то шаман проанализирует кусочки его сердечной мышцы и скажет, что с ним будет.
Возникший перед мысленным взором образ цыганки, гадающей при свечах, напомнил ему истории о том, как волос человека использовался черным магом для того, чтобы навести на него порчу.
Вудуист, заполучив эти три кусочка сердца (куда более ценный исходный материал, чем три волоска), мог наслать на него страшную беду.
Когда по спине побежал холодок, сердце учащенно забилось, а на лбу выступил пот, Райан резко одернул себя за такие мысли. Беспочвенные подозрения относительно Сэм материализовались в суеверную чушь.
Он вернулся в кабинет, позвонил Саманте.
– Знаешь, я, пожалуй, отдам предпочтение твоему шницелю из телятины.
– С чего такая перемена?
– Не хочу делить тебя с толпой завистливых мужчин.
– Толпой?
– Метрдотель, бармен, официант, все мужчины в ресторане, которым посчастливиться увидеть тебя.
– Иногда, Моргунчик, ты переходишь тонкую грань, отделяющую истинного романтика от подхалима.
– Я говорю от чистого сердца.
– Свежо предание, но верится с трудом.
И она положила трубку. Но перед щелчком отбоя Райан вроде бы услышал смешок.
Хотя Сэм отключила связь, гудков Райан не услышал. В трубке лишь потрескивали помехи, словно линия оставалась открытой.
– Кто здесь? – спросил он.
Ему не ответили.
В телефонном аппарате было десять линий выхода в город, одна – внутренней связи, еще к одной подключался дверной звонок. В настоящий момент все линии оставались свободными. С других телефонных аппаратов подслушать его никто не мог.
Райан ждал, в надежде услышать сдерживаемое дыхание или какой-то шум в комнате, где находился человек, подключившийся к этой линии. Напрасно. У него только создалось впечатление, что кто-то его слушает, а слушает или нет, наверняка он знать не мог.
И ему не осталось ничего другого, как вернуть трубку на рычаг.
Около четырех часов, даже раньше, чем обещал, Уилсон Мотт прислал электронное письмо с подробной информацией о матери Саманты.
Распечатав письмо, Райан отправил его в «корзину» и тут же стер, чтобы больше никто не мог до него добраться. Потом уселся на шезлонг у бассейна и принялся за чтение.
Ребекка